(Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М., 1993. - С.
266-269)
Значение американистики для языковеда, занимающегося общими проблемами языка.
настолько очевидно, что его не стоит подчеркивать особо. Однако некоторые замечания
о том, как языки американских индейцев могут пролить свет на общие проблемы
лингвистики, могут оказаться полезны. Множество примеров общей ценности американистики
приведены Фр. Боасом во "Введении" к его "Руководству по языкам американских
индейцев".
Одной из проблем, с которой сталкивается общий языковед, является распределение
фонетических элементов. Уже хорошо известно, что звуки и группы звуков распределяются
в географическом отношении так же, как любая другая культурная характеристика,
и со строго антропологической точки зрения нет никаких оснований предполагать,
что их распределение обязательно будет соответствовать направлениям, предписываемым
генетической классификации языков. Аборигенные языки Америки представляют особенно
плодотворную область для таких исследований. Например, примечательно, что фонетические
системы языков, распространенных вдоль тихоокеанского побережья к югу от ареала
проживания эскимосов, имеют много общих черт, несмотря на то что они отнюдь
не принадлежат к одной генетической группе. Фонетика языка цимшиан. Например,
во многих специфических отношениях совпадает с фонетикой таких языков, как квакиутль
и нутка, хотя цимшиан почти наверняка родствен языкам, распространенным далеко
к югу и его родство с квакиутль и нутка в лучшем случае крайне отдаленное, а
весьма возможно, и вовсе отсутствует. Время от времени указывают на аналогичные
и в других частях света. Так, армянский язык обязан некоторыми своими фонетическими
особенностями контактам с кавказскими языками, хотя сам армянский является типичным
индоевропейским языком. Область изучения американских индейских языков можно
рассматривать как предметный урок огромного значения для общей теории исторической
фонетики, поскольку беспорядочное распределение многих языковых семей на континенте
оказалось чрезвычайно благоприятным для распространения фонетических черт далеко
за пределы одной генетической группы. Приобретенный при изучении индейских языков
опыт должен иметь важные методологические последствия для интерпретации истории
фонетики в таких областях, как индоевропеистика и семитология.
Сказанное о фонетике в значительной степени справедливо и для морфологических
характеристик. В целом, мы можем исходить из предположения, что некоторый данный
тип языковой структуры стремится сохраниться в течение чрезвычайно длительного
периода времени. Но нельзя отрицать, что важные структурные изменения могут
происходить, и часто происходят, вследствие контакта с чуждыми в структурном
отношении языками. Те из индейских языков, которые относительно хорошо изучены,
ведут себя в этом отношении весьма различным образом. Например, атабаскские
языки исключительно консервативны о отношении формы, так же как в фонетике и
словаре, несмотря на их широчайшее и неравномерное распространение. Между чипевиан,
хупа и навахо - тремя языками, выбранными соответственно из северной, тихоокеанской
и южной групп атабаскских языков, - гораздо меньше формальных различий, чем
между балтийскими и славянскими языками, которые кажутся чрезвычайно устойчивыми
к экзотическим влияниям. С другой стороны, некоторые существенные морфологические
характеристики, видимо, распространились по значительной территории, занятой
языками разных семей. Хорошим примером такого распространения является наличие
инструментальных префиксов в глаголе в языках группы непути - майду (север центральной
части Калифорнии) и такелма (юго-запад Орегона), для которых такие префиксы
в целом не характерны. Представляется весьма вероятным, что здесь мы имеем дело
с влиянием, оказываемым на соседние языки такими языками хока, как шаста и карок
(северо-западная Калифорния). Эти инструментальные префиксы обнаруживаются также
в шошонских языках. Которые примыкают к рассматриваемому ареалу с востока. Внимательное
изучение такого рода явлений значительно помогло бы уточнить наши представления
об относительной устойчивости или неустойчивости грамматических характеристик.
Даже если значение диффузии формальных языковых характеристик как объяснение
языковых сходств окажется не столь всеобъемлющим, как полагают некоторые приверженцы
теории диффузии, тем не менее верно, что перекрестное влияние диффузии должно
расцениваться гораздо более серьезно, чем это делают компаративисты и исследователи
исторической грамматики в Старом Свете. Здесь также американистике суждено стать
важным предметным уроком для методологии лингвистики. Однако, при всей значимости
языков американских индейцев для изучения проблем диффузии более важен внутренний
анализ этих языков. Как хорошо известно, в формальном отношении они необычайно
разнообразны, и вряд ли будет преувеличением сказать, что нет такого морфологического
типа, который не был бы представлен среди индейских языков. Часто указывалось,
что многие из этих языков в высокой степени синтетические или полисинтетические
по структуре, но, с другой стороны, не так уж мало языков аборигенов Америки
с аналитической структурой. Учитывая путаницу, которая до сих пор преобладает
в суждениях об отношении формальных характеристик языка к расовым и культурным
характеристикам, изучение индейских языков особенно важно, поскольку среди них
мы находим максимальное морфологическое разнообразие в пределах относительно
единообразной расы и при полном отсутствии соответствий с выделенными этнологами
культурными группами. Это означает, что языки американских индейцев молчаливо
опровергают тех, кто пытается установить врожденную психологическую связь между
формами культуры и языка. Безусловно, содержание языка отражает культуру чрезвычайно
последовательно, но его морфологические очертания представляются в целом независимыми
от подобного культурного влияния. Что это означает в психологическом отношении
- будет установлено в будущем. Очевидно, что в настоящее время важно собрать
как можно больше материала по этой проблеме. Языки американских индейцев особенно
пригодны для того, чтобы предоставить нам эти необходимые данные. Среди аборигенов
населения Америки можно найти такие области, в которых относительно единообразная
культура встречается у народов, говорящих на крайне различных по форме языках.
Такие образования, как культурная область Западного (Северо-западная) побережья,
культурная область Равнин и культурная область пуэбло, резко противоречат родственным
связям распространенных в их пределах языков. Поэтому, если существует принципиальная
связь между культурными формально-языковыми явлениями, она не может быть того
рода, какую обычно ищут философы и социологи. И здесь опять индейские языки
являются бесценным опытным полем для серьезных лингвистических размышлений.
Лингвист, знакомый со структурой только одной ограниченной группы языков,
таких, как индоевропейские или семитские неизбежно рискует обобщать формальные
характеристики, которые в конце концов локальны по своему распространению, или
отвергать как немыслимые понятийные особенности, в изобилии представленные за
пределами изучаемой им группы языков. Языки американских индейцев предоставляют
широкие возможности для преодоления обоих этих возможных заблуждений. Индоевропеист,
например, обнаружит, что именная классификация, основанная на противопоставлениях
по полу, крайне редко встречается в Америке, и эта отрицательная информация
не может не заставить его по-новому оценить возможную генетическую ценность
наличия категории рода в индоевропейских и семито-хамитских языках. Опять-таки,
редкость формально выраженных компаратива и суперлатива прилагательного в индейских
языках оттеняет эту формальную характеристику индоевропейских языков и сообщает
ей вес, которого она сама по себе, возможно, и не имеет. С другой стороны, развитие
вторичных падежей из постпозитивных локальных частиц, которое обычно расценивается
как довольно необычная черта некоторых индоевропейских языков, находит многочисленные
параллели в других языках мира, включая индейские языки Америки. Понятийное
разделение аспекта и времени выступает во многих индейских языках очень отчетливо,
в то время как в индоевропейских и семито-хамитских языках эти две категории
обычно различным образом сочетаются. Таковы лишь некоторые из сотен примеров
основных лингвистических понятий, или, скорее, грамматического анализа основных
понятий, которые могут быть извлечены из языков американских индейцев. Вряд
ли найдется такой специфический элемент грамматической структуры, который не
обогатился бы в свете данных языков американских индейцев. Можно с уверенностью
сказать, что ни одно основательное общее исследование языка не может состояться
без постоянного обращения к этим данным.
Следует сказать еще несколько слов о важности полевых исследований индейских
языков для тех, кто собирается ими профессионально заниматься. В современной
лингвистической подготовке должно все больше и больше подчеркиваться значение
прямого контакта с речью, а не с зафиксированным обычными способами языком.
Для молодого индоевропеиста или семитолога имеют огромное педагогическое значение
попытки индуктивным способом определить состав фонетической системы или морфологию
языка совершенно иной структуры, чем ранее изучавшиеся им языки. Такой опыт
освобождает его от многочисленных заблуждений и предоставляет ему самые убедительные
доказательства фонетической и грамматической цельности языка, который передается
из поколения в поколение исключительно устным путем. Можно даже пойти далеко
и утверждать, что только лингвист, прошедший через такой опыт, имеет реальные
представления о то, что такое язык. Для подобной подготовки нельзя придумать
ничего более подходящего, чем изучение одного или более аборигенных языков Америки.
Эти языки легко доступны, и во многих случаях можно найти надежных переводчиков.
"Язык" Э. Сепира и "Язык" Л. Блумфилда многим обязаны личному опыту авторов
в непосредственном изучении языков американских индейцев.
