(Русская и сопоставительная филология: Лингвокультурологический аспект. - Казань,
2004. - C. 279-282)
В научных исследованиях последних лет небезуспешно решается вопрос о реализации
культурных норм с помощью лингвистических средств [см. Вежбицкая 1999а].
Настоящая статья посвящена одним из таких средств - частицам, которые, как
отмечается в [Лингвистический энциклопедический словарь], характеризуются "принципиальными"
особенностями функционирования: многозначностью, нечеткими семантическими границами,
совмещенностью субъективного и объективного модальных начал, тесной связью частиц
с лексико-грамматической структурой высказывания, способностью соединяться в
комплексы, обилием частиц в разговорной речи, а также обязательным соотнесением
их с совпадающими по форме и близкими по семантике единицами других частей речи,
с которыми частицы связаны генетически.
Благодаря уникальной модусной семантике частицы удачно демонстрируют основные
"проявления" русской ментальности: категорию неопределенности и тесно
связанную с ней категорию генерализации (или "соборности") [см. Арутюнова
1999: 814-829; Колесов 1999: 135].
Неопределенность в языке и речи, восходящая к восприятию человеком жизни как
мира непознаваемого - полного загадок, иллюстрируют многие русские частицы (или
комплексы частиц), выражающие значение кажимости, неуверенности, неясности,
предположительности: как бы, что ли, чуть ли не, едва ли не, вроде, словно,
точно, будто, вроде бы, вроде будто, вроде как, вроде как бы, словно как бы,
точно будто, точно как, точно словно, как ровно бы и др.:
Мир человека есть как бы книга, которую он исписывает своими делами, как
письменами, которые имеют начало, но конца не имеют […] [Посмертное вещание
преподобного Нила Мироточивого Афонского]; За столом разговор пошел дружнее,
стали уж вроде и забывать про Глеба Капустина... [Шукшин].
Особый случай проявления категории неопределенности в русском языке демонстрирует
одна из модификаций союзной частицы так, способной - с опорой на контекст -
актуализировать конгломерат грамматических значений. Диффузность семантики этой
модификации согласуется с возможной в предложениях нейтрализацией оппозии синтаксических
связей (сочинение - подчинение), приводящей к выражению недифференцированных
смысловых отношений, как, например в предложении: Солнца нет, так месяц светит,
где представлены недифференцированные условно-временно-противопоставительные
смысловые отношения. Ср.: Если (когда) солнца нет, месяц светит - Солнца
нет, а (но, зато) месяц светит.
Наибольшую неопределенность (размытость) семантики имеет данная модификация
частицы так в разговорной речи (РР), где говорящий своим стремлением выразить
максимум мыслей при минимальной затрате языковых ресурсов порождает адекватную
русской ментальности имплицитность и логичесикх связей, и грамматических отношений.
Примером может служить предложение из [Русская разговорная речь. Тексты. М.,
1978].: Б. (к С.) Саша тебе … (нрзбр.) те стулья взяли / так ты стал… стал…
кресло раскачивать //, где трудно найти точный эквивалент частицы так,
что является свидетельством наличия в данном предложении качественно специфического
комплекса смысловых отношений, несводимого к сумме отдельных значений.
Диффузность семантики частицы так может быть поддержана и недифференцированными
смысловыми отношениями в кодифицированном литературном языке (КЛЯ), где, правда,
данные отношения характеризуются "стандартом умеренности" [Чернышева
1997: 39]. Среди наиболее регулярных смысловых комплексов, маркируемых частицей
так, - условно-причинно-следственные и условно-уступительные смысловые отношения:
[Ван Ваныч]: А я тебе по-простому скажу: взял линию, так уж гни! [Бокарев];
Умеет ли плакать рыба? Кто ж знает? Она в воде ходит, и заплачет, так мокра
не видно […] [Астафьев].
В одной функциональной сфере КЛЯ, а именно - в поэзии - недифференцированные
смысловые отношения по многогранности нюансов все же окаываются близкими диффузным
отношениям, складывающимся в РР [см. Ширяев 1983, 34-36]. Причину сближения
поэтического языка с РР Е.Н. Ширяев видит в том, что поэтический язык в поисках
новых, оригинальных форм находит в РР неосознанную говорящими систему . Эта
система важна для поэтического языка, во-первых потому, что разговорные компоненты
воспринимаются читателем в поэтическом языке как новации, заставляющие обратить
на себя внимание; во-вторых потому, что эти компоненты легко понимаются читателем
и не осознаются им как нормативные нарушения, поскольку основываются на разговорной
системесамих читателей.
В поэтической речи недифференцированные смысловые отношения могут выражаться
при участии частицы так, которая оказывается проводником "обыденных"
отношений, творческим образом переосмысленных художником слова для своих эстетических
задач. Ср., например, употребление частицы так в вызывающих широкие ассоциативные
связи строках из стихотворения М. Цветаевой "Петр и Пушкин": Был
негр ему истинным сыном, Так истинным правнуком - ты Останешься?, где, помимо
результативно-сопоставительных отношений, можно прочитать и уподобительно-сравнительные
(Подобно тому, как "Ганнибал Арап" был для Петра I истинным сыном,
Пушкин останется для него истинным правнуком).
Теперь обратимся к показателям категории генерализации. Значительную часть
их составляют местоименные слова. По свидетельству Н.Д. Арутюновой, выражаемые
этими словами "спонтанные" обобщения относятся к размытым и неоднородным
категориям: "классам объектов, отрезкам времени, фрагментам пространства,
событиям, обстоятельствам и т.п.: Он вечно недоволен; И всюду страсти роковые;
Все подлецы […]" [Арутюнова 1999: 824].
Местоименные слова со значением обобщения могут граничить с генетически связанными
с ними частицами:
Кругом телеги стояло человек шесть молодых великанов, очень похожих друг
на друга и на Федю. "Всё дети Хоря!" - заметил Полутыкин. "Всё
Хорьки, - подхватил Федя, который вышел вслед за нами на крыльцо, - да еще не
все: Потап в лесу, а Сидор уехал со старым Хорем в город" [Тургенев].
Формально близкая значению генерализации категория соборности имеет другую
содержательную основу. По определению В.В. Колесова, соборность - "это
органически внутренне единение людей на основе свободно осознанного качественного
отношения ("любви") по общности духа" [Колесов 1999: 135].
Сема "единение людей по общности духа", свойственная этой категории,
противопоставляет ее англо-американской и японской культуре.
Западноевропейские и американские культурные нормы, базирующиеся на рационализме,
поощряют свободное выражение собственного мнени я, постулируя идею выбора. "Правила
свободной речи" ("free speech rules") и "правила самовыражения"
("self expression rules") гласят: "каждый может говорить другим
людям что-то вроде: "я думаю вот что", "я этого не думаю";
"хорошо говорить кому-то, что я думаю"; "хорошо говорить кому-то,
что я чувствую" [Вежбицкая 1999а: 115].
Эти культурные правила определяют особенность англо-американского призыва
к согласию, выражаемого второй частью английских разделительных вопросов с разной
полярностью, типа didn`t she, что в переводе на русский язык звучит как
не так ли?, не правда ли?, так ведь?. Эта особенность заключается в том,
что, употребляя разделительные вопросы, говорящий имплицитно имформирует адресата
о праве несогласия [см. Вежбицкая 1999а].
По свидетельству А. Вежбицкой, японские нормы, напротив, поощряют открытое
согласие, единодушие и психологическое единение со своим собеседником. В соответствии
с этим японский призыв к согласию, выражаемый частицей ne, которую можно перевести
на английский язык с помощью разделительных вопросов, приглащает к согласию,
не допуская несогласия.
Следует обратить внимание на то, что "психологическое единение"
японцев не исключает сценариев, касающихся только "говорения", когда
адресат говорит не то, что думает [Вежбицкая 1999б: 665]. Поэтому японское приглашение
к согласию можно было бы уточнить как призыв к вербальному согласию, допускающему
наличие у адресата точки зрения, не совпадающей с той, которую он высказывает
вербально.
Русскому менталитету так же, как и японскому, свойственно "психологическое
единение". Однако у русских оно другого рода. Во-первых, русскому менталитету
не свойственны сценарии "говорения". Во-вторых, согласно русским культурным
нормам, человек должен не только говорить то, что он думает. Он должен пропустить
сказанное через свою собственную совесть. "Величайшее заблуждение полагать,
- пишет В.В. Колесов, - будто русского человека можно в чем-то убедить "словесно":
при покушении на свою личную "волю" он упрям, поскольку не пропущенное
через его собственную "совесть" знание, любое знание, признается им
навязаннм и чуждым ему. Прежде чем стать его знанием, оно должно быть со-знание
в ореоле со-вести" [Колесов 1999: 130]. Отсюда следует, что "со-знание
в ореоле со-вести" предусматривает не прямолинейное согласие и принятие,
а информированность и понимание. Это объясняет наличие в парадигме русского
менталитета возможности выбора , например, "между радостью и коллективным
весельем, между собственной правдой и абсолютной истиной, между личным горем
и народной бедой…" [см. Колесов 1999: 161]. Сказанное согласуется с тем,
в чем видит задачу культуролога диакон Андрей Кураев: "Культуролог может
напомнить детям "Снежную королеву" и обратить их внимание на то, что
Герда победила армию холода именно с помощью молитвы "Отче наш". Затем
он пишет эту молитву. Рассказывает о ее смысле (этот фрагмент может не отличаться
от фрагмента урока Закона Божия)… И всё. Никаких призывов. Вы теперь знаете,
почему Герда молилась и почему она молилась именно так. А будете ли и вы в ситуации
опасности вести себя как Герда - это уже ваше личное дело" [Кураев 2003:
17].
Итак, особенность русского приглашения к согласию в том, что оно основано
не на "правовой" идее выбора, и не на вербальном согласии, но на добровольном
(личностном) принятии сказанного, пропущенного через свою совесть. Это значение
и выражают частицы типа не так ли?, не правда ли?, так ведь?, нацеленные
на установление гармоничного диалога: …Но… мне просто иногда казалось… Вам
я скажу. Казалось - это ведь еще ничего не значит, правда? - Конечно, - вполне
искренне соглашаюсь я [Адамов].
Литература
Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. - М.,
1999.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / А. Вежбицкая. -
М., 1999.
Вежбицкая А. "Культурно-обусловленные сценарии": новый подход к
изучению межкультурной коммуникации? / А. Вежбицкая // Жанры речи: Сб. науч.
ст. - Саратов, 1999. - № 2. - С.112-132.
Кураев А. Основы православной культуры как лекарство от экстремизма: Очень
личные размышления / А. Кураев. - М., 2003.
Колесов В.В. "Жизнь происходит от слова…" / В.В. Колесов. - СПб.,
1999.
Чернышева А.Ю. Проблемы функционирования частиц в сложном предложении: Автореф.
дис… д-ра филол. наук / А.Ю. Чернышева. - М., 1997. - 44 с.
Ширяев Е.Н. Бессоюзное сложное предложение в современном русском языке: Автореф.
дис… д-ра филол. наук / Е.Н. Ширяев. - М., 1983. - 47 с.
