(Якубинский Л.П. Избранные работы. Язык и его функционирование. - М., 1986.
- С. 159-162)
1. Реформа литературного языка, которая назревала уже в XVII в., стала совершенно
неизбежной в обстановке всей преобразовательной деятельности Петра I.
Распространение европейского просвещения, развитие науки и техники создавали
необходимость в переводе и составлении таких книг, содержание которых не могло
быть выражено средствами церковнославянского языка с его лексикой и семантикой,
порожденной церковно-религиозным мировоззрением, с его грамматической системой,
оторванной от живого языка. Новая, светская, идеология требовала соответственно
и нового, светского, литературного языка. С другой стороны, широкий размах просветительской
деятельности Петра требовал литературного языка, доступного для широких слоев
общества, а церковнославянский язык этой доступностью не обладал.
2. В поисках основы для нового литературного языка Петр и его сотрудники обратились
к московскому деловому языку. Московский деловой язык отличался нужными качествами:
во-первых, это был язык русский, т.е. доступный, понятный для широких слоев
общества; во-вторых, это был язык светский, свободный от символики церковно-религиозного
мировоззрения. Очень важно было то, что московский деловой язык уже получил
общегосударственное значение и еще в XVII в. подвергся литературной обработке.
Может быть, лучше всех выразил смысл и направление реформы литературного языка
при Петре I один из его сотрудников, Мусин-Пушкин, который указывал переводчику
"Географии": "Со всем усердием трудися, и высоких слов славенских не надобеть,
но посольского приказу употреби слова". При Петре I литературный язык получает
русскую национальную основу. Господство церковнославянского языка кончается.
3. Однако было бы совершенно неправильно думать, что литературный язык, получивший
русскую национальную основу, вовсе исключал употребление церковнославянских
слов и оборотов. Церковнославянские слова и обороты употреблялись в литературном
языке Петровской эпохи в значительном количестве, частью по традиции, частью
для обозначения отвлеченных понятий, частью для выражения высокого в своей основе
литературного языка, употреблялись как элементы этого языка. Пределы употребления
и функция церковнославянских элементов в литературном языке Петровской эпохи
не были достаточно определены. Определение места церковнославянских элементов
в системе русского литературного языка принадлежит уже позднейшему этапу его
развития.
4. Обращение к московскому деловому языку как к основе нового литературного
языка еще не решало всех стоящих перед новым литературным языком задач. Московский
деловой язык был, если можно так выразиться, языком "специального назначения".
Он вырос в практике московских канцелярий, в законодательной деятельности московского
правительства и был приспособлен для обслуживания лишь определенных, специфических,
сторон общественной жизни - всякого рода деловых сношений. С этим связана и
значительная бедность, односторонность его словарного состава, а также однообразие
и малая выразительность его синтаксиса. Между тем новый литературный язык предназначался
для выражения самого разнообразного содержания - и научного, и философского,
и художественно-литературного. Новый литературный язык должен был быть оплодотворен,
обогащен множеством слов, оборотов, синтаксических конструкций, для того чтобы
стать подлинно гибким и многосторонним средством выражения мысли. Предстоял
длинный и трудный путь развития, а в Петровскую эпоху были сделаны лишь первые
шаги по этому пути.
В Петровскую эпоху громадное значение для формирование и обогащения литературного
языка получили развитые национальные языки Западной Европы, что вполне согласуется
с общим духом реформ Петра, прорубавшего "окно в Европу" из замкнутого и затхлого
Московского царства.
5. В XVII в. сношения России с западноевропейскими странами значительно усилились.
В XVII в. в русский язык проникает целый ряд иностранных слов (военные и ремесленные
термины, названия некоторых бытовых предметов и др.). К концу века, накануне
Петровской реформы, западноевропейские влияния значительно выросли. Однако иностранные
слова оставались за пределами литературного языка, обращались, главным образом,
в разговорной речи. Иностранные влияния не играли конструктивной, организующей
роли в развитии литературного языка. Знание иностранных языков было распространено
очень мало. Григорий Котошихин был недалек от истины, когда заявлял: "А иным
языкам, латинскому, греческому, неметцкого, и некоторых кроме русского, научения
в Российском государстве не бывает". Знающие иностранные языки исчислялись единицами.
На занятия иностранными языками смотрели подозрительно, опасаясь, что вместе
с ними проникнет в умы москвичей католическая или лютеранская "ересь".
6. Этот резкий перелом во взглядах на иностранные языки прекрасно выразил
один из виднейших деятелей Петровской эпохи - Феофан Прокопович. С горделивым
пафосом он указывал, что "хотя прежде сего кроме российского языка книг читания
и писма никто из российского народа не умел, и, боле, то в зазор, нежели за
искусство почитано, но ныне видим и самого его величество немецким языком глаголющего,
и несколько тысящей подданных его российского народа, мужеска и женска полу,
искусных разных европейских языков, якоже латинского, греческого, французского,
немецкого, итальянского, английского и голландского, и такого притом обхождения,
что непостыдно могут равняться со всеми другими европеискими народы… И вместо
того, что кроме церковных книг, почитай никакая другая в России не печатывано,
ныне многие не токмо на чужестранных языках, но и на славенороссийском, тщанием
и повелением его величества, напечатаны и еще печати предаются".
7. В Петровскую эпоху в русский язык вошли многочисленные иностранные слова,
в значительной степени сохранившиеся и од нашего времени. Это были слова для
выражения новых понятий в науке и технике, в военном и морском деле, в администрации,
в искусстве и т.д. С петровских времен существуют в нашем языке такие иностранные
слова, как алгебра, оптика, глобус, апоплексия, ланцет, компас, крейсер, порт,
корпус, армия, гвардия, кавалерия, атаковать, штурмовать, комиссия, контора,
акт, аренда, проект, рапорт, тариф и мн.др. Заимствование этих слов было явлением
прогрессивным; эти слова обогащали русский литературный язык. Развитие русской
жизни требовало обозначения новых понятий, и естественно было взять эти обозначения
(слова) из тех языков, где они уже были, у тех народов, у которых училась отсталая
тогда Россия.
8. Но в Петровскую же эпоху новоиспеченные "европейцы" стали бестолково увлекаться
употреблением иностранных слов в русской речи, загромождая ее иностранными словами
без смысла и без нужды. Эта мода на иностранные слова была отрицательным , уродливым
явлением; она особенно распространилась у аристократов, длительно бывавших за
границей, видевших свой идеал в щеголях и щеголихах европейских столиц и выражавших
своей иностранщиной оторванность от народа и пренебрежение к нему. Петр резко
отрицательно относился к загромождению речи иностранными словами, тем более,
что оно приводило часто к невозможности понять написанное; он писал, например,
своему послу Рудаковскому: "В реляциях твоих употребляешь ты зело многие польские
и другие иностранные слова и термины, за которыми самого дела выразуметь невозможно:
того ради тебе впредь реляции свои к нам писать все российским языком, не употребляя
иностранных слов и терминов".
9. Наиболее наглядно и, если так можно выразиться, материально проявилась
преобразовательная деятельность Петра в области литературного языка в реформе
алфавита. Петр отменил церковнославянскую азбуку и заменил ее новой, так называемой
гражданской. Реформа состояла в том, что ряд церковнославянских букв и значков
был изъят вовсе, а остальным был придан внешний облик западноевропейских букв.
Церковнославянская азбука сохранилась лишь в собственно в церковных книгах.
Реформа азбуки проходила не без сопротивления со стороны косных ревнителей старины,
и не случайно, что еще в 1748 г. известный писатель и ученый XVII в. В.К. Тредиаковский,
младший современник Петра I, посвятил большое сочинение защите новой азбуки.
Тредиаковский прекрасно понял смысл реформы алфавита: "Петр Великий, - говорит
он, - не оставил и того, чтоб ему не приложить старания своего и о фигуре наших
букв. Видя толь красную (т.е. красивую) печать в европейских книгах, потщился
и нашу также сделать подобную… Прекрасная была сия самая первая печать: кругла,
мерна, чиста. Словом, совершенно уподоблена такой, какова во французских и голландских
типографиях употребляется". Реформа азбуки выражала, с одной стороны, разрыв
с церковнославянщиной, а другой - европеизацию литературного языка. Это были
две стороны одного и того же процесса.
10. Забота о доступности литературного языка, о понятности, "внятности" издаваемых
книг, особенно переводных, проникает всю литературную деятельность Петра и его
сотрудников. Но эта забота имеет в виду, конечно, не широкие народные массы,
а новую интеллигенцию, которую выращивал Петр. Не следует приписывать реформам
Петра, строившего государство дворян и купцов, действительно демократическое
значение. Любопытно, однако, что, озабоченные проведением политической и религиозно-нравственной
пропаганды среди народа, Петр и его сотрудники впервые в истории русского общества
отчетливо поставили вопрос об издании книжек специально "для народа", о массовом
популярном языке.
11. Феофан Прокопович утверждал, например, что "всеконечная нужда есть имети
некие краткие и простым человеком уразумительные и ясные книжицы, в которых
бы содержалось все, что к народному наставлению довольно есть"; существующие
"книжицы" подобного рода он считал неудачными, потому что "писано не просторечно
и для того простым не вельми внятно". Сам Петр, обращаясь к синоду по поводу
издания катехизиса, указывал: "Чтобы просто написать, так чтоб и поселянин знал,
или на двое: поселянам простяе, а в городах покрасивее для сладости слышащия".
12. Литературный язык Петровской эпохи в отношении фонетических и грамматических
норм представлял собою еще пеструю неорганизованную картину. Но, связанный с
живым русским языком, он по мере установления все большего единства в самом
живом языке, в первую очередь в языке Москвы, выработал в более позднее время
стройную систему норм, которая была, наконец, закреплена впервые в грамматике
Ломоносова.
Петров язык был национальным литературным языком в том смысле, что в его основе
лежал русский язык (а не церковнославянский), но это был национальный язык,
находящийся в периоде стройки, организации, потому что он не имел еще установившихся
и зафиксированных в грамматиках фонетических и грамматических норм.
