К. К. Ахмедьяров

Ю. Н. ТЫНЯНОВ О ФУНКЦИОНАЛЬНО-ДИНАМИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СЛОВА

(Текст. Структура и семантика. Т. 1. - М., 2001. - С. 176-182)

 
Для глубокого понимания научной парадигмы Ю. Н. Тынянова в сфере лингвистической поэтики необходимо прежде всего внимательное прочтение "Тезисов современного изучения языка и литературы", предложенных Романом Якобсоном и Юрием Тыняновым в "Новом Лефе" (1928, № 12, 5-37). В данной работе выражена почти полностью научная идеология оригинального ученого. Во-первых, здесь речь идет об интеграции поэтики со всем комплексом филологических наук (наук о языке и литературе), во-вторых, здесь говорится о приобретении филологическими науками статуса социальных, или социологических, в связи с вводом в филологическую парадигму в качестве ведущего функционального фактора. Эта концептуальная схема развития наук о языке и литературе во многом предопределила научную филогическую идеологию нового времени (начала XX века); в современный период под знаменем активной интеграции человеческих знаний происходит образование нового содружества гуманитарных наук.
Через научную актуализацию функционально-динамической (социологической) парадигмы Ю. Н. Тынянов показывает особенности словесного эстетического освоения действительности автором-творцом, устанавливает связи между динамикой жизни и процессом словотворчества. Как отмечает В. Каверин, "призвав на помощь нелегкую, но будящую теоретическую мысль терминологию" (Каверин, 1977, 91) Тынянов пытался активно решать заявленные выше проблемы. Опорными при построении оригинальной филологической (лингвопоэтической) концепции Тынянова были понятия система, функция. доминанта, установка, литературная личность, литературный факт, литературная эволюция.
Актуализируя этимологическое значение слова-понятия система, Тынянов предлагает считать отдельное литературное произведение, литературу в целом системой. "Только при этой основной договоренности и возможно построение литературной науки, не рассматривающей хаос разнообразных явлений и рядов, а их изучающей. Вопрос о роли соседних рядов в литературной эволюции этим не отметается, а, напротив, ставится" (Тынянов, 1977, 272). И все элементы литературного произведения, литературы в целом как "динамической речевои конструкции" соотнесены между собой, находятся во взаимодействии. Ю. Н. Тынянов не любил слова статика, одно из самых ных слов в научном лексиконе ученого - динамика. И под литературной эволюцией он понимал "не планомерную эволюцию, а скачок, не развитие, а смещение" (Тынянов, 1977, 256). В комментариях к статье "Литературный факт" говорится: "В отличие от закрепившегося под влиянием определенных направлений биологии XIX в. представлений об эволюции как области закономерностей, плавного и обусловленного перетекания из одного состояния в другое - в противовес резкой и радикальной смене качества, Тынянов вводил такое ее понимание, которое coвмeщaлo в себе оба признака (ср. в "Промежутке": взрыв, планомерно проведенный"). Двигателем эволюции оказывались смещение, сдвиг, мутация, скачок. Два звена эволюционной цепи могли не быть существенно, а тем не менее необходимо связаны, новое качество могло являться сбоку" (Комментарии..., 1977, 510).
Своеобразное истолкование понятия эволюция у Ю.Н. Тынянова приводит и к необычному определению другого опорного научного концепта - функция. Слово-понятие функция в разбираемой концепции не имеет телеологического значения (об этом говорят все исследователи научного наследия Тынянова), оно получает научную актуализацию для обозначения внутрисистемных отношений между элементами литературного произведения или литературы. Ю. Н. Тынянов таким образом определяет данное понятие: "Соотнесенность каждого элемента литературного произведения как системы с другими и, стало быть, со всей системой я называю конструктивной функцией данного элемента. При ближайшем рассмотрении оказывается что такая функция - понятие сложное. Элемент соотносится сразу: с одной стороны, по ряду подобных элементов других произведений - систем, и даже других рядов, а, с другой стороны, с другими элементами данной системы (автофункция и синфункция)" (Тынянов 1977, 272-273). Речь, на наш взгляд, идет об органическом единстве, целостности художественного произведения, в котором все компоненты конструктивно соположены, функционально неразрывны, т.е. идея о словесном эстетическом целом получает здесь самое плодотворное развитие, особенно через актуализацию концепта синфункция. И в этом случае понятными становятся следующие комментарии: "Сказать, что элемент (произведения - или произведение как элемент "всей литературы") выступает в некоторой функции - не значит определить, с какой целью он употреблен (даже если цель понимается не как субъективно творимая, а как заданная объективно); это значит, прежде всего, определить область корреляций элемента, провести линию соотнесенности - одну из множества линий, образующих схему данной литературной системы. Абстрактная схема функций-соотнесенностей и есть начало, организующее эмпирическую совокупность форм, непрерывное возникновение которых образует реальную жизнь литературы. Любой формальный элемент (или целостная "форма") представляет собой реализацию некоторого отношения и в этом плане мыслится зависимым от функции" (Комментарии..., 1977, 521).
Что такое установка? Это опорное для научной концепции Ю. Н. Тынянова понятие имеет следующие развернутые определения:
"Литературная система соотносится с ближайшим внелитературным рядом - речью, с материалом соседних речевых искусств и бытовой речи. Как соотносится? Другими словами, где ближайшая социальная функция литературного ряда? Здесь получает свое значение термин установка. Установка есть не только доминанта произведения (или жанра) функционально окрашивающая подчиненные факторы, но вместе и функция произведениями (или жанра) по отношению к ближафшему внелитературному - речевому ряду. Отсюда огромная важность речевой установки в литературе" (Тынянов, 1977, 228).
2) "У нас есть слово "установка". Оно означает примерно "творческое намерение автора". Но ведь бывает, "что намерение благое, да исполнение плохое". Прибавим: авторское намерение может быть только ферментом. Орудуя специфическим литературным материалом, автор отходит, подчиняясь ему, от своего намерения.
Конструктивная функция, соотнесенность элементов внутри произведения обращает "авторское намерение" в фермент, но не более. "Творческая свобода" оказывается лозунгом оптимистическим, но не соответствует действительности и уступает место "творческой необходимости". Литературная функция, соотнесенность произведения с литературными рядами довершает дело.
Вычеркнем телеологический, целевой оттенок, намерение из слова установка. Что получится? "Установка" литературного произведения (ряда) окажется его речевой функцией, его соотнесенностью с бытом" (Тынянов, 1977, 278).
Если из термина установка устранить целевой, телеологический оттенок, вычеркнуть из определения слово намерение, то становится ясным, что, в соответствии с особенностями научной парадигмы Тынянова, актуализация данного концепта связана с характеристикой способа лингвоэстетической познавательной деятельности человека, суть которой - в специфическом моделировании литературной личностью особого словесного мира, или "конструкции", порождаемой автором-творцом. Таким образом, установка Тынянова есть эстетически мотивированная словесная парадигма (понятие парадигма имеет здесь известное философско-социологическое значение - модель, исходная концептуальная схема), определяющая в принципе функциональную направленность художественной речевой деятельности. Динамика художественного речетворчества, или процесс порождения словесного эстетического целого, начинается с установки (исходной концептуальной схемы) и завершается реальным продуктом - одним произведением или рядом произведений. Именно такая интерпретация понятия установка позволяет однозначно истолковать как первое определение Тыняновым данного концепта, так и второе.
Во-первых, когда говорится о том, что установка - это господствующий компонент произведения, который функционально отличает его (произведение) от других смежных по структурным характеристикам "конструкций", определяется в общем виде доминантно-функциональная модель процесса самовыражения в литературе (например. установка на создание индивидуальной эстетической модели действительности); во-вторых, когда прямо декларируется, что установка оказывается "речевой функцией" литературного произведения, открыто выражается мысль о вербализации анализируемого концепта.
Из разбираемых научных понятий Ю. Н. Тынянова наиболее прозрачную семантику имеет одно - доминанта. О данном научном факте говорится так: "Совершенно ясно, что каждая литературная система образуется не мирным взаимодействием всех факторов, но главенством, выдвинутостыо одного (или группы), функционально подчиняющего и окрашивающего остальные. Такой фактор носит уже привившееся в русской научной литературе название доминанты (Христиансен, Эйхенбаум). Это не значит, однако, что подчиненные факторы неважны и их можно оставить без внимания. Напротив, этой подчиненностью, этим преображением всех факторов со стороны главного и сказывается действие главного фактора, доминанты" (Тынянов, 1977, 227).
Сопоставление понятий доминанта, функция и установка позволяет говорить о взаимосвязи этих концептов, что, по мнению исследователей научного наследия Тынянова, отличает его истолкование доминанты от интерпретации ее у Христиансена, Эйхенбаума.
Объективное содержание понятия доминанта (главенствующая идея, основной признак или важнейшая часть чего-либо) делает продуктивным его использование во многих науках, и, естественно, этот концепт занимает свое конструктивное место в науке, называемой лингвистической поэтикой. Анализируя структуру словесного эстетического целого, любой исследователь должен определять его господствующие факторы и компоненты с целью их последующей функциональной характеристики.
Истолкование основного содержания научного концепта литературная личность может быть достигнуто после осмысления такого заявления ученого: "Вообще, личность не резервуар с эманациями в виде литературы и т. п., а поперечный разрез деятельностей, с комбинаторной эволюцией рядов" (Комментарии..., 1977). Литературная личность - не субъект художественной речи, а научная абстракция по аналогии к лирическому герою, т.е. это семиотический концепт, близкий к образу автора В. В. Виноградова, сигнализирующий о творческой деятельности мастера слова. Таким образом, если воспользоваться терминологией самого Тынянова, то литературная личность - не "литературная конкретность". И поэтому ученый определяет литературную личность как творческое явление, а не как субъект речи: "И еще одно характерное явление, тоже представленное как конструктивный принцип, которому тесно на чисто литературном материале, переходит на бытовые явления. Я говорю о "литературной личности" (Тынянов, 1977, 268). Более того, литературная личность так же, как авторская личность, герой, в интерпретации Ю. Тынянова может быть речевой установкой литературы, т.е. своеобразной словесной моделью действительности, определяющей направление творческой деятельности писателя (Тынянов, 1977). И справедливо в этом случае мнение, высказанное в комментариях к статье "Литературный факт": "... в отличие от лирического героя, который мог, по-видимому, связываться и с представлением об одном каком-нибудь тексте, литературная личность - категория более широкая, преимущественно межтекстовая, относящаяся ко многим или ко всем текстам писателя (Комментарии..., 1977).
И, наконец, определение концепта литературный факт. Основной признак литературного факта разносоставность. Об этом прямо говорит сам Тынянов: "... разный состав литературного факта должен быть учтен каждый раз, когда говорят о "литературе".
Литературный факт - разносоставен, и в этом смысле литература есть [не]прерывно эволюционирующий ряд" (Тынянов, 1977, 270). Иными словами, под литературным фактом понимаются самые разные явления абстрактного или конкретного характера из сферы словесной эстетической деятельности человека, начинающиеся, например, с литературной конкретности, определяемой как данное художественное произведение, и завершающиеся литературной эволюцией, понимаемой как описание абстрагированного научного процесса. Таким образом, в зависимости от научных установок исследователя функционально-динамического многообразия художественного слова литературный факт в качестве объекта толкования может быть и конкретным и абстрактным.
В целом ''будящая теоретическую мысль терминология" Ю. Н. Тынянова, точнее, его оригинальная филологическая концепция явилась мощным научным стимулом, научным катализатором, научным ферментом в русской поэтике и стилистике XX века, имела огромное междунарожное значение, послужила научной базой для многих таких же оригинальгных и продуктивных по своим результатам научных трудов. Функционально-динамическая парадигма Ю. Н. Тынянова приобретает особую значимость в наше время, когда доминантой любого филологического исследования становится человек в творческом словесном самовыражении и самопознании, т. е. оригинальная лингвопоэтическая концепция Тынянова, несмотря на внешнюю технологичность, изначально антропоцентрична, так как все опорные научные концепты данной теории активно репрезентируют теоретическую словесную деятельность автора-творца, показывают функционально-динамическую картину жизни художественного слова.
 

Примечания

Каверин В.А. Предисловие // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.
Комментарии // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.
Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

Hosted by uCoz