(Русские писатели. Биобиблиографический словарь. - Т. 1. - М., 1990. - С. 57-61)
Бальмонт Константин Дмитриевич [315).VI.1867, дер. Гумнищи Шуйского у. Владимирской
губ. - 23.XII.1942, Нуази-ле-Гран, близ Парижа] - поэт, критик, эссеист, переводчик.
Родился и вырос в помещичьей семье. Отец Дмитрий Константинович Б. - земский
деятель. Мать Вера Николаевна Лебедева - высококультурная женщина, оказала глубокое
влияние на юного Б. Детские и юношеские годы Б., проведенные в родной усадьбе,
описаны в автобиографическом романе "Под новым серпом" (Берлин, 1923).
В 1876-1884 гг. Б. учился в классической гимназии г. Шуи; был исключен из
класса за принадлежность к "революционному" кружку. Продолжал учение
во Владимирской гимназии, которую закончил в 1886 г. Для Б. этой поры характерны
народнолюбивые настроения, увлечение общественными и нравственными вопросами.
В 1886 г. Б. поступает на юридический факультет Московского университета; сближается
с П. Ф. Николаевым, революционером-шестидесятником. В 1887 г. исключен из университета
как один из организаторов студенческих беспорядков и выслан в г. Шую под негласный
надзор полиции. В сентябре 1888 г. вновь принят в Московский университет, однако
через несколько месяцев бросает занятия. Осенью 1889 г. поступает в Демидовский
юридический лицей г. Ярославля, но в том же году окончательно отказывается от
"казенного" образования. "... Я не смог себя принудить заниматься
юридическими науками, зато жил истинно и напряженно жизнью своего сердца, а
также пребывал в великом увлечении немецкой литературой" (Утро России.
- 1911. - 23 дек.). В марте 1980 г. происходит попытка самоубийства на почве
нервного расстройства; затем - длительное, около года, лечение (см. автобиографический
рассказ "Воздушный путь" (Русская мысль. - 1908. - № 11).
Первое выступление Б. в печати относится к 1885 г.: три стихотворения в петербургском
журнале "Живописное обозрение" (№ 48 от 1 дек.). В том же году знакомится
с В. Г. Короленко, который принял деятельное участие в судьбе молодого поэта.
В 1887-1889 гг. Б. занимается в основном переводами (Гейне, Ленау, Мюссе, Сюлли-Прюдом
и др.). В 1890 г. в Ярославле выходит первая книга Б. - "Сборник стихотворений"
(издание автора), включавший в себя наряду с переводами около 20 оригинальных
стихотворений. Проникнутая тоскливыми мотивами, книга не встретила отклика,
и весь тираж ее, по утверждению Б., был им уничтожен.
В 1891-1892 гг. Б. систематически занимается литературной деятельностью. Увлеченный
современной скандинавской литературой, Б. переводит в этот период произведения
Брандеса, Ибсена, Бьернсона, пишет статьи о них и рецензии (в основном для журнала
"Артист" и газеты "Русские ведомости"), переводит книгу
норвежского писателя Г. Иегера об Ибсене (русское издание запрещено цензурой).
Знакомству Б. с новейшей философией и литературой способствует также его сближение
с князем А. И. Урусовым (с 1892 г.), поклонником и знатоком современной западноевропейской
культуры. "Урусов помог моей душе освободится, помог мне найти самого себя"
("Горные вершины". - М., 1904. - С. 105). С 1803 г. Б. работает над
переводами Шелли, сочинения которого издает затем в семи выпусках с собственными
вступительными статьями. Кроме того, в 1895 г. выпускает на средства А. И Урусова
две книги переводов из Э. По ("Баллады и фантазии", "Таинственные
рассказы").
В 1894 г. появляется стихотворный сборник Б. "Под северным небом".
Во многом подражательный, сборник содержал характерные для "усталого"
поколения 80 гг. жалобы на серую бесприютную жизнь. Однако гражданские в своей
основе мотивы получают у Б. символистско-романтическую окраску: неприятие мира,
меланхолия и скорбь, томление по смерти. Заметно повышенное внимание автора
к звуковой стороне стиха, тяготение к музыкальности, увлечение аллитерациями
("Челн томленья", "Песня без слов") и т. д.
Об углублении пессимистических мотивов свидетельствует следующих сборник стихов
"В безбрежности" (1895). Реальность мечты, сновидения полностью торжествует
здесь над призрачностью действительного бытия. Субъективизм, культ мимолетности,
прихотливая изменчивость настроений - таковы отличительные черты бальмонтовской
поэзии 90 гг. Утверждается культ мимолетности, мгновения, мига. Поэтическая
манера Б. этого периода блиэе всего к импрессионизму; язык поэта - условно-символический,
состоящий из загадочных намеков и расплывчатых определений. Зависимость Б. от
"декадентских" настроений ощущается и в сборнике "Тишина"
(СПб., 1898); в нем отразились также впечатления Б. от его путешествий по странам
Западной Европы в 1896-1897 гг. (Франция, Испания, Голландия, Англия, Италия).
Особенно плодотворным для Б.-поэта оказалось его знакомство с Испанией. Б.
выделял испанцев за то, что они, по его мнению, не похожи на других "европейцев",
не раз писал об испанском национальном характере, о крупнейших испанских художниках
- Гойе, Кальдероне, переводил также Лопе де Вега, Тирсо де Молина и многих других.
Наряду с испанской поэзией Б. высоко ценил английскую, переводил Блейка, Байрона,
Теннисона; особенно увлекался Уайлдом.
В 1894 г. состоялось знакомство Б. с Брюсовым. "Мы три года были друзьями-братьями",
- вспоминал Б. в автобиографическом очерке "На заре". (Впоследствии
их отношения осложнились; возникла литературная полемика).
В 1898-1901 гг. Б. подолгу живет в Петербурге, где общается с кругом столичных
символистов (Мережковский, Минский, Сологуб и др.). К 1900 г. Б. - одна из центральных
фигур "старшего" русского символизма. Вокруг него складывается кружок,
к которому принадлежат Брюсов, Балтрушайтис, владелец московского символистского
издательства "Скорпион" С. А. Поляков и другие приверженцы "нового
искусства". Читатели и критики, дружественные к символизму, воспринимают
в эти годы Б. прежде всего как поэта-новатора, открывшего в русском стихе новые
возможности, обогатившего его в лексическом, интонационном, музыкальном отношении.
Новым этапом в творчестве Б. был поэтический сборник "Горящие здания"
(М., 1900). На смену уныло-сумрачному настроению первых книг приходит радостное,
жизнеутверждающее мироощущение, на смену тоскливой жалобе - гимн бытию. Неподвижность
сменяется движением, полутона - яркими слепящими красками. "Книга Жизни
и Страсти", "моя первая книга, полная оргийного торжества" -
так отзывался о ней сам Б. (сб. статей "Морское свечение". - Спб.;
М., <1910>. - С. 195-196). "Усталый" герой Б. перерождается
в цельную вольнолюбивую личность, устремленную к "свету", "огню",
"Солнцу" (основные слова-символы в поэзии зрелого Б.). Современники
видели в этих иносказаниях бунтарский и даже революционный смысл, наделяли некоторые
стихотворения Б. актуальным общественным содержанием. Не случайно излюбленный
у Б. образ - сильный, гордый и "вечно свободный" альбатрос сродни
горьковскому буревестнику.
В мае 1901 г. за публичное чтение и распространение антиправительственного
стихотворения "Маленький султан" (отклик Б. на разгон студенческой
демонстрации в Петербурге 4 марта 1901 г.) поэт лишается права проживания в
столичных и университетских городах сроком на два года. С июня 1901 г. по март
1902 г. Б. живет в основном в усадьбе Сабынино (Курская губ.), где работает
над новым сборником стихотворений "Будем как Солнце". Эта книга (М.,
1903) - попытка построить космогоническую картину мира, в центре которой находится
верховное божество, Солнце. Как бы уподобляя себя первобытному человеку, Б.
слагает гимны стихийным силам, звездам, Луне и т. д. Главная из жизненных стихий
для Б. - Огонь. Космогония Б. определяет и новый облик его героя; состояние
"современной души", по Б., - это горение, пожар чувств, любовный экстаз.
Поэт славит желание, сладострастие, "безумства несытой души". Встречаются,
впрочем, и социально окрашенные стихотворения (напр., стихотворение "В
домах", посвященное М. Горькому), но темы сострадания, свободы и т. д.
решаются Б. с позиций анархического индивидуализма. Этими же мотивами проникнут
и поэтический сборник "Только Любовь. Семицветник" (М., 1903), образующий
вместе с двумя предыдущими книгами вершину творчества Б.
В марте 1902 г. Б. уезжает за границу и живет преимущественно в Париже, совершая
поездки в Англию, Бельгию, Германию, Швейцарию и Испанию. В январе 1905 г. он
отправляется (из Москвы) в Мексику и Калифорнию. Очерки Б. о Мексике, наряду
с выполненными им вольными переложениями индейских космогонических мифов и преданий,
составили позже книгу "Змеиные цветы" (М., 1910).
Этот период творчества Б. завершается сборником "Литургия красоты. Стихийные
гимны" (М., 1905). Основной пафос книги - вызов и упрек современности,
"проклятие человекам", отпавшим, по убеждению Б., от первооснов Бытия,
от Природы и Солнца, утратившим свою изначальную цельность ("Мы разорвали,
расщепили живую слитность всех стихий"; "Люди Солнце разлюбили, надо
к Солнцу их вернуть" и т. п.). Отдельные стихотворения книги навеяны русско-японской
войной.
Самым непосредственным образом откликнулся Б. на события первой русской революции
1905-1907 гг. Он пишет цикл поэтических стихотворений, обличая "зверя самодержавия"
и прославляя "сознательных смелых рабочих". Настроения Б. того периода
отличаются крайним радикализмом. Его стихи проникнуты гневом и ненавистью к
царю, к "облыжно-культурным" мещанам. Сблизившись с Горьким, Б. сотрудничает
в большевистской газете "Новая жизнь" и издаваемом А. В. Амфитеатровым
парижском журнале "Красное знамя". Революционная поэзия Б. представлена
в двух его книгах: "Стихотворения" (Спб., 1906; выпущена издательством
"Знание" и конфискована полицией) и "Песни мстителя" (Париж,
1907; запрещена к распространению в России). 31 декабря 1905 г., опасаясь расправы
со стороны властей, Б. нелегально покидает Россию.
В годы первой русской революции в творчестве Б. обостряется также национальная
тема. Однако Россия, открывающаяся в книгах Б., это прежде всего древняя "былинная"
Русь, предания и сказы которой поэт стремился переложить на собственный (современный,
как ему казалось) лад. Увлечение Б. русской и славянской стариной впервые нашло
отражение в поэтическом сборнике "Злые чары" (М., 1906; книга арестована
цензурой из-за "богохульных" стихотворений). Обработанные Б. фольклорные
сюжеты и тексты, в том числе - сектантские песни, составили сборники "Жар-птица.
Свирель славянина" (М., 1907) и "Зеленый вертоград. Слова поцелуйные"
(Спб., 1909). К этим книгам примыкает и сборник "Зовы древности",
в котором представлено "первотворчество" различных (не славянских)
народов, образцы ритуально-магической и жреческой поэзии.
Россию Б. всегда воспринимал как неотъемлемую часть общеславянского мира.
"Есмь славянин и пребуду им" (из письма Б. к Д. Н. Анучину, 1912 г.)
(Одесские новости. - 1913. - 5/18 марта). С особой любовью Б. относился к Польше,
переводил на русский язык польских поэтов (Выспянского, Каспровича, Лесмьяна,
Мицкевича, Словацкого и др.), много писал о Польше и польской поэзии. Позднее,
особенно в 20 гг., Б. переводил поэзию других славянских народов: чехов (Я.
Врхлицкий. "Избранные стихи". - Прага, 1928), болгар (Золотой сноп
болгарской поэзии. Народные песни. - София, 1930), сербов, хорватов, словаков.
Родственной славянскому миру Б. считал и Литву: первые выполненные им переводы
литовских дайн относятся к 1908 г. Тесная дружба связывала Б. с литовским поэтом
Людасом Гира (Северное сияние. Стихи о Литве и Руси. - Париж, 1931).
С 1906 г. поэт живет в Париже, путешествуя оттуда в разные страны. Весной
1907 г. Б. посещает Балеарские острова, в конце 1909 - начале 1910 г. - Египет.
Многочисленные очерки Б. о Египте составили впоследствии книгу "Край Озириса"
(М., 1914). В 1912 г. поэт совершил путешествие по южным странам, длившееся
11 месяцев; посетил Канарские острова, Южную Африку, Австралию, Новую Зеландию,
Полинезию, Цейлон, Индию. Особенно глубокое впечатление произвело на него посещение
Океании и знакомство с обитателями островов Новая Гвинея, Самоа, Тонга и др.
Б. казалось, что в тех экзотических краях он нашел действительно "счастливых"
людей, еще не утративших непосредственности и "чистоты". Устные предания,
сказки и легенды народов Океании Б. популяризировал в течение долгого времени
на русском языке. Это путешествие Б. отразилось также в его стихотворном сборнике
"Белый зодчий. Таинство четырех светильников" (СПб., 1914).
В творчестве Б. после 1905 г. намечается явный спад. Его поэзия постепенно
утрачивает то значение, которое она имела в начале века. Замкнувшись в кругу
созданной им поэтической системы, Б. как бы застывает в своем развитии. Блок
уже в 1905 г. писал о "чрезмерной пряности" стихотворений Б. из сборника
"Литургия красоты", о "переломе", наступившем в творчестве
Б. (Блок А. Собр. соч. - М.; Л., 1962. - Т. 5. - С. 547). Этот перелом еще более
очевиден в сборниках "Птицы в воздухе. Строки напевные" (СПб., 1908)
и "Хоровод времен. Всегласность" (М., 1909). В них варьируются одни
и те же темы, образы и приемы, повторяются характерные элементы "бальмонтовского"
стиля. Символизм давно уже был преодолен как литературное движение, Б. же все
еще оставался в плену своих неоромантических и декадентских представлений. Естественно,
что его "стозвонности" и "мимолетности", эпитеты типа "солнцеликий",
"поцелуйный", "пышноцветный" и прочие "бальмонтизмы"
вызывали в новых условиях непонимание и даже раздражение. Большей цельностью
и несомненным профессионализмом отличаются сборники "Зарево зорь"
(М., 1912) и "Ясень. Видение древа" (М., 1916), хотя и в них налицо
утомительное однообразие, вялость, банальные "красивости" (признак
всей поздней лирики Б.).
Вернувшись в Россию в мае 1913 г. (после объявления амнистии для политэмигрантов),
Б. много ездит по стране с лекциями на темы "Океания", "Поэзия
как волшебство" и др. К апрелю 1914 г. относится первая поездка Б. в Грузию,
которая занимает в те годы видное место в его жизни: Б. изучает грузинский язык
и принимается за перевод известной поэмы Руставели. В ряду других крупных переводческих
работ Б. этого времени - переложение древнеиндийских памятников ("Упанишады",
драмы Калидасы, поэма Асвагоши "Жизнь Будды" и др.).
Особое место в творчестве Б. занимают его литературно-критические статьи,
эссе, посвященные русским и западноевропейским поэтам, путевые очерки и т. д.:
"Горные вершины" (М., 1904); "Белые зарницы" (М., 1908);
"Морское свечение" (М., 1910). Не раз образался Б. и к проблемам языка
и искусства. Проза Б. лирична и выдержана, как правило, в импрессионистическом
ключе.
Летом 1914 г. в местечке Сулак на берегу Атлантического океана Б. узнает о
начале войны, которую воспринимает как "злое колдовство" (письмо к
жене Е. А. Андреевой от 15/28 января 1915 г. - ЦГАЛИ). В июне 1915 г. через
Англию, Норвегию и Швецию Б. возвращается в Россию. В конце 1915 г. выходит
его книга "Поэзия как волшебство" - трактат о сущности и назначении
лирической поэзии. Основной вопрос книги решается в романтическом ключе: "Поэзия
есть внутренняя Музыка, выраженная размеренной речью". Наподобие древних,
Б. наделяет поэзию волшебно-магическим, заклинательным смыслом. На примере народных
сказаний и мифов утверждается "первичность и самобытность" древней
поэзии ("Первичный человек всегда Поэт"). Особый интерес представляет
попытка Б. установить семантику отдельных звуковых элементов русской речи.
В конце 1915 и весной 1916 г. Б. совершает большие лекционные поездки по волжским,
уральским и сибирским городам. Сильнейшее впечатление произвело на поэта путешествие
в Японию в мае 1916 г. ("Японией пленен безмерно..." - письмо к Е.
А. Андреевой от 14 марта 1916 г. из Владивостока. - ЦГАЛИ). Его лирика этого
времени тяготеет к жанру сонета, который в 1916-1917 гг. становится в его творчестве
доминирующим. 255 сонетов, написанных им за годы войны, составили сборник "Сонеты
Солнца, Неба и Луны" (М., 1917).
Февральскую революцию Б. встретил с воодушевлением, прославляя ее восторженными
стихами. Однако по мере обострения политической ситуации в России, Б. теряет
свою "революционность", оплакивает "хаос" и "ураган
сумасшествия", требует во имя "народной свободы" продолжения
войны с Германией. В эти месяцы Б. активно сотрудничает в левобуржуазных газетах
"Русская воля" и "Республика".
Об отношении Б. к Октябрьской революции и пролетарской диктатуре полнее всего
свидетельствует его книга "Революционер я или нет" (М., 1918), где
в полной мере сказалось его анархо-индивидуалистическое понимание свободы. Б.
изображает большевиков как носителей разрушительного начала, подавлявших "личность"
и т. п. Однако никакой общественно значимой деятельности Б. в 1918-1920 гг.
не вел, считая себя человеком, чуждым политике. Живя в Москве (или в подмосковном
поселке Новогиреево), он продолжал заниматься литературным трудом, готовил к
печати сборники своих произведений (стихи и переводы), по-прежнему выступал
с публичными лекциями. В апреле 1920 г. Б. получает разрешение временно выехать
за границу в командировку (А. В. Луначарский поручил Б. составить сборник песен
европейских народов для Госиздата). 25 июня 1920 г. Б. вместе с близкими выезжает
из Москвы в Ревель и навсегда покидает Россию.
Оказавшись в эмиграции, Б. жил в основном в Париже либо в небольших поселках
на берегу Атлантического океана. Его литературная деятельность в 20 гг. была
весьма интенсивной: он активно сотрудничает до середины 30 гг. в ежедневной
парижской газете "Последние новости", в журнале "Современные
записки", в ряде прибалтийских изданий. Свою разлуку с родиной поэт переживал
болезненно, внимательно следил за происходящим в СССР. "Мне кажется, что
мы за рубежом не чувствуем и не понимаем ничего из того, что сейчас происходит
в России" (письмо к Е. А. Андреевой от 28 июня 1929 г. - ЦГАЛИ). С середины
30 гг. у Бальмонта прогрессирует психическое заболевание, усугубленное трудными
бытовыми условиями, в которых он находился (приют "Русский дом" в
Нуази-ле-Гран). В творческом отношении этот последний период (1937-1942) был
для Б. почти бесплодным.
В истории русской литературы Б. остался как один из зачинателей "нового
искусства" в России, как виднейший представитель "старшего" символизма.
Индивидуалистический бунт, крайний субъективизм, эстетство - эти и другие черты
определяют собой поэтический облик Б., сложившийся на грани веков. В литературной
и особенно переводческой деятельности Б. сказалось характерное для русского
символизма тяготение к "культуре", к ее охвату в самом широком масштабе.
Однако все творчество Б. нельзя признать чисто символистским. Запечатленные
в лучших стихах Б. оттенки любовного чувства, непосредственное восприятие природы,
способность глубоко ощущать мгновение придают многим его произведениям особенно
ранним, импрессионистический характер. В своих лирических вещах Б. несомненно
более импрессионист, нежели символист. С другой стороны, все творчество зрелого
Б. проникнуто и озарено мечтой о Солнце, о Красоте. Серой будничной современности,
обездушенной цивилизации железного века поэт стремится противопоставить первозданно
целостное, совершенное и прекрасное солнечное начало. И хотя свой идеал поэт
неизменно искал в глубокой древности, в укладе жизни и поэзии первобытных народов,
но поиски эти основывались на его представлении об идеальном человеке будущего.
Это позволяет говорить о Б. как о поэте-романтике, как о художнике неоромантческого
направления в искусстве конца XIX - нач. XX в.
Сочинения
Светлый час. - Париж, 1921.
Революционная поэзия Европы и Америки. Уитман. - М., 1922.
Воздушный путь. - Берлин, 1923.
Мое. - Ей. - Прага, 1924.
В раздвинутой дали. - Белград, 1929.
Светослужение. - Харбин, 1937.
Стихотворения. - Л., 1969.
Избранное. Переводы. Статьи. - М., 1980.
Литература
Белый А. Бальмонт // Белый А. Луг зеленый. - М., 1910.
Львов-Рогачевский В. Лирика современной души (К. Бальмонт) // Современный
мир. - 1910. - № 4.
Иванов Вяч. О лиризме Бальмонта // Аполлон. - 1912. - № 3-4.
Записки Неофилологического общества при Петербургском университете. - Спб.,
1914. - Вып. 7.
Аничков Е.В. Бальмонт // Русская литература XX века. В 2 т. / Под ред. С.А.
Венгерова. - М., 1914.
Анненский И. Бальмонт - лирик // Анненский И. Книга отражений. - М., 1979.
Нинов А. Так жили поэты // Нева. - 1978. - № 6 и 7; 1984. - № 10.
Нинов А. Чехов и Бальмонт // Вопросы литературы. - 1980. - № 1.
Цветаева М. Слово о Бальмонте // Соч. В 2 т. - М., 1984. - Т. 2.
Шифман А.Л. Л. Толстой и К. Бальмонт // Русская литература. - 1970. - № 3.
Орлов В.Н. Бальмонт. Жизнь и поэзия // Орлов В.Н. Перепутья. - М., 1976.
Рождественская И.С. Фольклор Океании в сказках К.Д. Бальмонта // Русский фольклор.
Исследования и материалы. - Л., 1978. - XVIII.
