"НОВГОРОДСКИЕ" МОТИВЫ И ОБРАЗЫ В ЛИРИКЕ А. И. ОДОЕВСКОГО ПЕРИОДА
СИБИРСКОЙ ССЫЛКИ И В РАННЕЙ ПОЭЗИИ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА
(Четвёртые Алексеевские чтения. Материалы научной межвузовской конференции.
- Иркутск, 1988. - С. 17-19)
Эпоха романтизма актуализировала ряд традиционных исторических тем. Среди
них особое место принадлежит истории расцвета и гибели Новгорода. Наиболее значимый
вклад в её развитие был сделан декабристами (В. Раевский, К. Рылеев). Новые
черты в осмысление этой темы вносит романтическая поэзия 1830-х гг., в частности
А. Одоевский и молодой М. Лермонтов, лирика которых в этом плане специально
не рассматривалась.
Внимание к истории Новгорода порождено антимонархическими настроениями декабристов,
их интересом к первоосновам национальной культуры. Борьба Новгорода за свои
права вольности оценивалась как героическое сопротивление тирании и самовластью.
Декабристы обратились к историческим личностям Вадима и Марфы Борецкой. Но если
в поэзии В. Раевского и К. Рылеева основной акцент сделан при изображении событий
и героев новгородской истории на параллель с современностью, то в творчестве
Одоевского усилен исторический колорит, становясь "гуще и точнее"
(В. Базанов). При этом национально-героический пафос Одоевский соединяет с более
глубоким, чем у предшественников, раскрытием нравственно-этических идеалов,
духовного мира новгородской культуры. У Лермонтова древний Новгород становится
одним из воплощений эпического прошлого, века героев, тоска по безвозвратной
гибели которого определяет главную тональность произведений.
"Новгородский" цикл Одоевского состоит из пяти законченных стихотворений:
"Старица-пророчица", "Зосима", "Неведомая странница",
"Иоанн Преподобный", "Кутья". Особое место в нём принадлежит
образу Софии, покровительнице Новгорода. Являясь сквозным, этот образ соотнесён
с широким спектром значений "Софии" и "софийности", существующих
в христианской мифологии и в древнерусском искусстве. В цикле Одоевского София
- скорбящая новгородка и оставленная невеста с исконно русским национальны обликом,
и наряду с этим - идея всеобщности, традиционный символ дома, как упорядоченного
бытия, символ Новгорода, сердцем которого был Софийский собор. София - это и
"божия посланница", "целебница", слово которой как жизнь.
Пространственно-временные рамки развёртывания образа предстают как движение
вверх, по восходящей вертикали, от мученичества к обретению святости.
Исторический сюжет о гибели Новгорода в эпоху Ивана Грозного связан в цикле
с образом пира. Изменение семантики этой традиционной ситуации русского эпоса
(весёлое пирование - злобный пир - кутья) создаёт нравственно-этическую оценку
действиям московского царя Ивана Грозного. Гибель Новгорода непосредственна
соотнесена с событиями современности, поскольку она рассказана поэтом, глубоко
пережившим трагедию декабристов.
Лермонтов обратился к новгородским мотивам в раннем творчестве: "Новгород"
1830, "Последний сын вольности"1830 - 31, "Приветствую тебя,
воинственных славян святая колыбель…" 1832. Гибель Новгородской республики
символически воплощена в образе колокола, умолкшего на башне вечевой. Этот образ
породил в творчестве Лермонтова противоположные значения: монастырский колокол,
удары которого - знак размеренной однообразной жизни, воспринимается как несвобода:
"Песня" (Колокол стонет…), "Оставленная пустынь предо мною… ",
"Боярин Орша", "Мцыри", и др. и вечевой, площадной колокол,
созывающий народ прожить в единстве торжество, общую беду, скорбь ("Песня
про купца Калашникова", "Поэт"), молчание которого означает гибель
этого единства.
В поэме "Последний сын вольности" намечен исторический фон другой
эпохи новгородской истории - борьба против Рюриковичей. Но в центре поэмы -
легендарный Вадим, защитник вольности. Продолжая традиции В. Раевского и К.
Рылеева в героической трактовке характера, Лермонтов стремится к более подробному
изображению внутреннего мира, страстей, которыми охвачен Вадим. Лирическое начало
в поэме связано с памятью о прошлых битвах. Образ одинокой могилы борца, павшего
в бою, песнь о нём в эпоху, когда идеалы героики утрачены, включает поэму в
широкий контекст лермонтовского творчества: "Могила бойца", "Песня
про купца Калашникова" и др.
Таким образом, в русской романтической поэзии 1830-х гг. не ослабевает интерес
к новгородской теме. Но ведущим в её раскрытии у Лермонтова и у Одоевского является
трагическое начало. Новгородские герои предстают либо как мученики (Марфа, Зосима,
Иоанн, Жгальцо), либо как высокие романтические герои, "последние сыны
вольности". При этом для Одоевского ведущей оставалась просветительская
идея о том, что гибель под натиском самовластья древней свободы ведёт к уничтожению
национальной культуры. Лермонтов воспринимает прошлое Новгорода несколько по-иному,
как героическую эпоху, безвозвратно минувшую. Движение истории для него связано
не с просветительской концепцией, а с восприятием исторического процесса, который
проходит в своём развитии неповторяющиеся, сменяемые стадии.
