ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ SCRIPTA MANENT? "Элементарные частицы" Мишеля Уэльбека
два с половиной года спустя
(Иностранная литература. - М., 2001, № 5)
При упоминании о литературных скандалах - не чахлых келейных ссорах враждующих
группировок от пера, а заметных общественных потрясениях, дебатах, не оставляющих
в стороне практически никого из читающей публики, - память услужливо предлагает
лишь довольно давние примеры. Битва на премьере "Эрнани", запрещение "Госпожи
Бовари", негодование после выхода "Цветов зла", в ушедшем столетии - "Улисс",
Генри Миллер, "Лолита". Все заканчивается, по сути, "новым романом". Позже литература
словно бы перестала восприниматься всерьез: для многих автор, по расхожей формуле,
мертв, все возможные сюжеты давно расписаны и классифицированы, так стоит ли
ломать копья из-за воздушных замков, заведомого вымысла? Но с появлением в августе
1998 года романа Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы" население Франции едва
ли не поголовно решило, что стоит.
По свидетельству самих французов, ни один роман за последние три-четыре десятилетия
не вызывал такой бурной реакции в обществе - причем в самых разных его слоях;
из современников к Уэльбеку в этом робко приблизилась разве что Мари Дарьессек
со своими "Хрюизмами", однако здесь баталии в основном кипели в узком кружке
просвещенной публики, да и того накала явно не достигали. "Элементарные частицы"
внесли непривычное смятение в Гонкуровский комитет - на главном книжном состязании
страны Уэльбека в итоге "прокатили", что лишь подлило масла в огонь; на литературных
страницах газет замелькали обыкновенно проходящие по ведомству политики обвинения
в расизме, гомофобии и даже фашизме (от которых Уэльбек не сильно отбивался,
открыто признаваясь в "прохладном отношении к демократии"); за созданием любительского
сайта Общества друзей Уэльбека последовало открытие аналогичного форума его
врагов; споры об ответственности писателя за предложенные им в книге идеи в
кои-то веки вышли за пределы прессы "для своих" и литературных гостиных на улицы
и в метро. Лицо Уэльбека - мягко говоря, не самое фотогеничное - буквально не
сходило с экранов телевизоров и обложек журналов; этот до сих пор мало кому
известный поэт, автор романа "Расширение пространства борьбы" (прообраза "Элементарных
частиц") и эссе о Говарде Лавкрафте (таком же, как и сам Уэльбек, мизантропе
и уж совсем откровенном реакционере) в одно мгновение стал сразу и парией, и
любимчиком всякого французского homo legens.
Что же происходит сейчас, два с половиной года спустя? Ничего. Или почти ничего.
Признаваясь в недавнем интервью "Фигаро", что "Частицы" - та вершина, которую
ему не то что не превзойти, но даже и не достигнуть снова, Уэльбек сейчас то
ли старается выиграть время, пожиная плоды мгновенной славы, то ли растерянно
пытается понять, что же делать дальше. Он снял короткометражку "Река" ("La Riviиre"),
дал несколько концертов как рок-певец (!) и выпустил музыкальный диск "Присутствие
человека" ("Presence humaine"), встреченный недоуменным пожиманием плеч, а этой
осенью опубликовал альбом своих фотографий с канарского острова Лансароте, правда
сопровождаемых авторским текстом. По слухам, он выступает режиссером эротической
картины для кабельного Canal+, где единственной утвержденной актрисой пока является
его жена, а издательский дом "Фламмарион", опасаясь судебных преследований,
пытается отговорить его затрагивать в готовящемся к публикации рассказе реально
существующий культ поклонников инопланетян на тех же Канарских островах (похожие
иски "натуристских" лагерей, описанных в "Элементарных частицах", сильно осложнили
судьбу книги). Наконец, по словам корреспондента "Нью-Йорк таймс", навестившего
Уэльбека в его добровольном заточении в ирландской глуши (куда под конец жизни
перебирается и герой "Частиц"), большую часть времени писатель проводит, истребляя
сигареты - пачка за пачкой - и регулярно напиваясь к вечеру, а по выходным отправляется
в swingers club, место интимных встреч "для тех, кому за...", едко высмеянное
в его романе.
Но все это, возможно, не так интересно; любопытнее узнать, какова литературная
судьба Уэльбека и его знаменитого детища. С одной стороны, форумы друзей и врагов
по-прежнему существуют, хотя былого пыла там давно нет; несколько вдумчивых
рецензий можно найти в англоязычной прессе, однако к этому скорее обязывают
появившиеся недавно переводы "Частиц" и "Расширения пространства борьбы" (снятый
по этому роману фильм Филиппа Ареля прокатывался минувшей осенью в Лондоне под
названием "Whatever" - что-то вроде "А, все равно"). Однако если заглянуть в
книжные разделы "серьезных" французских "Либерасьон" и "Монд", посвященные не
светской жизни, а литературному процессу, там найдется лишь несколько разрозненных
упоминаний, где имя Уэльбека либо используется для сравнения ("...пишет, как
Уэльбек"), либо речь идет все о тех же дисках и фотографиях. Что же, звезда
закатилась? Или такова она, мимолетная литературная слава? Наверное, все чуть
сложнее.
Книги, созданные исключительно для продвижения тех или иных идей, - а в случае
с "Элементарными частицами" мы имеем дело именно с такой "ангажированной" литературой,
- как правило, недолговечны. Любопытно, кстати, что сам Уэльбек жаловался в
одном из интервью: французские писатели-де "не привыкли вкладывать идеи в романы".
Уж чего-чего, а именно этого во Франции хватает, вспомним хотя бы о философской
прозе эпохи Просвещения или знаменитую сентенцию Сартра: "хочешь философствовать
- пиши романы". Другой вопрос, что французские романы не всегда откликаются
именно на злободневные идеологические проблемы - алжирская война, становление
мультирасового общества в самой Франции и пр., но это уже тема для иной беседы.
Что же касается идей, подспорьем для которых могла бы стать книга Уэльбека,
то при всей революционности они довольно просты, не особенно новы и уж точно
не требуют длительного усвоения. Обозлившийся писатель-левак, раскритиковав
современное общество потребления, предлагает проект идеального утопического
общества, но с явно тоталитарными антидемократическими тенденциями (неудивительно,
что герои книги в минуту откровения с таким упоением вспоминают "Прекрасный
новый мир" Хаксли; неудивительны и обвинения автора в фашизме - сочетание антикапитализма
и антилиберализма характерно для всякой фашистской идеологии, уж во Франции-то
точно).
По Уэльбеку, всеобщее равенство и открытые возможности демократии на деле
оборачиваются неравенством, сводя жизнь во всех ее проявлениях (в частности,
секс и карьеру) к простейшему экономическому соревнованию. За ярлыком же "элементарных
частиц" кроются отъединенные друг от друга средние индивиды, ничем не отличающиеся
друг от друга атомы, образующие основу буржуазного общества. Торжество рекламы
и маркетинга в эпоху потребления убило связанное с обладанием наслаждение, оставив
лишь неутолимое желание новых товаров, и в отсутствие религии единственный выход
из этого тупика - уничтожить желание как таковое, генетически модифицировав
человека, лишив его эмоций.
Не вознося Уэльбека до статуса нового властителя умов, все же следует признать,
что эти его идеи легко находят своих потребителей. Молодым не могла не понравиться
мысль о том, что снедающая их пустота и разобщенность - дело рук поколения родителей,
в угаре сексуальной революции и баррикад Мая 68-го доведших эгоистичный индивидуализм
до опасного предела (и наоборот, во многом именно этот тезис и вызвал негодование
у интеллектуалов, к поколению родителей принадлежащих и не допускающих критики
тогдашних своих идей). Тем, кто не вписался в карьерную иерархию или же чахнет
в стандартных офисных "кьюбиклах", пришлась по душе критика бездушного и обездушивающего
капитала. Мало кто станет отрицать редкую наблюдательность Уэльбека, его умение
ухватить узнаваемые детали современности, а также едкий, шершавый юмор. Ну,
а сладковатый душок якобы гибнущей цивилизации был ходовым ароматом во все времена.
В идеологическом смысле "Элементарные частицы" - книга очень французская,
с актуальными во многом именно для Франции проблемами политической стагнации
(из-за "сосуществования" правого правительства и левого парламента) и идеологического
однообразия, доставшегося в наследство от "примирителя" Миттерана. После крушения
"республиканских" мифов в нынешней Франции вообще широко распространено мрачное
видение будущего как атомарного, распадающегося на частицы мира разъединенных
индивидов, вращающихся в полом пространстве без привязок к истории, нации, семье
или друзьям. Правят этим бездушным миром, не знающим любви, безжалостные силы
рынка и неконтролируемое развитие техники. "Элементарные частицы" - первое заметное
воплощение новейшего эсхатологического мифа во французской литературе.
Однако, с удовольствием примеряя маску пророка, Уэльбек переусердствовал по
части максим; один из читателей как-то упрекнул его в пренебрежении уроком "Стихотворений"
Лотреамона-Дюкасса, где сентенции просвещенческих философов с черной иронией
выворачиваются наизнанку. Уэльбек убийственно серьезен, однако принять всерьез
его идеи - идеи тупиковые и разрешения не предлагающие (см. об этом его интервью
"Ex libris НГ", 5 августа 1999 г.) - крайне сложно. Он ударил в набат, но, на
мгновение подняв голову и увидев хмурую физиономию очередного "морализатора",
прохожие поспешили дальше по своим делам (другой вопрос, упрекать ли за то прохожих
или звонаря). О проблемах нравственности и личного выбора сегодня не пишет разве
что ленивый, и читателю такие рассуждения уже явно набили оскомину. Принимать
или не принимать мир, исключать или нет себя из нивелирующей системы - это каждый
решит по-своему. Единого решения не может быть - реальный бунт в современном
мире невозможен, да и губительная для любого совместного действия личная свобода
(воспользуемся теми же камнями, которые бросает в огород демократии Уэльбек)
сводит на нет возможность какого бы то ни было компромисса. Разобщенность общества
в итоге может лишь возрасти. Более того, любой протест против системы неизбежно
превращается в самостоятельную систему, которая вскоре уже стремится заменить
существующую, "устаревшую" систему и самой стать доминирующей.
Искусственно привнесенное идейное наполнение - удел сиюминутных фельетонов.
Думается, что сколь-либо долговечны в художественной литературе - текст, письмо,
пусть на идеях так или иначе основывающееся, но неизменно их переживающее. Руссо,
к примеру, ценится сейчас не как апологет возращения к природе, а прежде всего
как отменный стилист. Мало кто из неспециалистов внятно сформулирует отношение
Джойса к проблеме ирландского национализма, а вот что "Улисс" - памятник, каких
немного было и вряд ли будут еще, скажет едва не каждый. Даже "Человеческая
комедия" пусть и запоминается как гигантская фреска эпохи, но немалым подспорьем
тому - литературный талант Бальзака. Что-либо по-настоящему интересное, живучее
(чтобы scripta действительно manent) в нынешнем быстро меняющемся мире и столь
же стремительной литературе, наверное, может существовать именно на уровне письма,
этого неповторимого мира, своеобычно организованного и преломленного словом.
И как раз в этом смысле "Элементарные частицы" могут представлять определенный
интерес - как попытка изобрести новый тип письма.
Постепенное обезличение жизни (с одинаковой мебелью от IKEA, одними и теми
же замороженными блюдами и телепрограммами, неотличимыми одна от другой), подавление
человеком последних эмоций, иначе говоря - стирание романтической стороны действительности,
- представляет собой проблему и для беллетристики. "Мы, мягко говоря, далеки
от "Грозового перевала", - заметил Уэльбек в одном из интервью, - романная форма
не придумана для описания безразличия или душевной пустоты. Нам необходимо изобрести
более плоский, нейтральный дискурс". Сотворение такого дискурса в "Элементарных
частицах" идет по двум направлениям. С одной стороны, Уэльбек полностью снимает
все эмоциональные обертоны; это бесстрастное письмо идеально подходит для создания
портрета нашего расчетливого мира (кстати, и в жизни Уэльбек говорит точно так
же: монотонно, глядя сквозь собеседника бездвижными глазами). Более того, в
конце романа такое "плоское" письмо оправдывается еще и элегантным сюжетным
поворотом: мы узнаем, что "написал" книгу один из тех клонов, лишенных желаний
и переживаний сверхчеловеков, над созданием которых работал главный герой романа;
"Элементарные частицы" вообще предстают реквиемом "миру, каким мы его знаем".
Параллельно с этим Уэльбек напитывает свой текст элементами психологии, истории,
социологии и даже квантовой физики, причем не только на содержательном ("про
что?"), но и на дискурсивном уровне: тщательно выстраивая и обосновывая свое
повествование, словно в соответствии с законами точных наук.
Удалось ли Уэльбеку создать новый тип письма? Наверное, для ответа на этот
вопрос прошло слишком мало времени. По словам самого писателя в недавнем интервью,
он пока не видит себя главой новой школы, однако кого-то с ним уже начинают
ассоциировать; часто упоминается, например, роман Фредерика Бегбедера "99 франков".
В духе его произведений даже создаются комиксы: "Клэр - откровенная дурнушка,
- читаем мы подписи к рисункам, - Бог (если он существует) или, точнее, то,
что мы называем силами природы, не наделили ее даже намеком на природную грацию..."
и т. д. В этом, конечно, есть своя доля пародии, но именно пародия, собственно,
и показывает, что стиль созрел, закрепился, стал узнаваемым. Однако в большинстве
случаев, как уже говорилось, имя Уэльбека служит пока лишь удобным ярлыком -
таким же, как Тарантино, Пелевин и пр. А вот что стоит за этим ярлыком - умение
компилятора, ловко играющего на модных темах и сюжетах, или же дар провидца,
- покажет, наверное, время.
