О ГОМЕРОВСКОЙ ТРАДИЦИИ В "БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ" ДАНТЕ
(Четвёртые Алексеевские чтения. Материалы научной межвузовской конференции.
- Иркутск, 1988. - С. 54-56)
Ключевое положение Данте в истории европейской литературы можно увидеть и
на отношении поэта к античной словесности, авторитетным репрезентантом которой
является гомеровская традиция.
Гомеровский эпос, ставший в Эпоху Возрождения и классицизма непосредственным
образцом для формирования стилистики, композиции, фабулы национальных эпопей,
в Средние Века известен благодаря позднеантичным обработкам троянского цикла
мифов и воспринимается прежде всего как источник образов и сюжетных мотивов.
Обратившись к средневековому жанру "видений", Данте, несомненно,
знает и его античные истоки: V песнь "Энеиды" и прототип повествования
Вергилия - XI и XXIV песни "Одиссеи". В универсальной картине загробного
мира у Данте есть место и для героев Троянской войны, и для её певца Гомера,
почтенного титулом "величайшего поэта". Латинские имена греческих
героев, противоречащая изображению Гомера трактовка одних образов (Ахилл, Антенор),
самостоятельное развитие других (Улисс) свидетельствуют о том, что Данте воспринял
гомеровскую традицию через латинские подражания. И что в её представлении он
не выходит за пределы характерного для средневековья использования античности,
как материала для собственных построений.
В тексте "Божественной Комедии" можно обнаружить, однако, и следы
стилистической рецепции античного эпоса. В первую очередь здесь должны быть
упомянуты входящие в повествование дополнительные картины объективного мира
- развёрнутые сравнения, которые в истории литературы получили название "гомеровских".
В стилистике "Божественной Комедии" они заметны настолько, что могут
быть истолкованы как основной поэтический приём, даже - метод автора.
Правомерен вопрос о конкретном источнике развёрнутых сравнений в "Божественной
Комедии". Непосредственное знакомство Данте с гомеровским эпосом не доказано
и маловероятно. Не приходится говорить в данном случае и о воздействии средневековой
литературы. Филологические исследования не обнаружили в народном эпосе и лирике
Западной Европы типологических аналогий к гомеровским сравнениям, а в авторской
поэзии следов их влияния. Даже латинская гекзаметрическая поэзия в употреблении
этого тропа ближе к фольклорной традиции, чем к античным образцам. В поэме "Вальтарий"
находим лишь короткие сравнения, главным образом, единичные, и очень редко -
их скопление.
Не отрицая, ради объективности, возможности самостоятельного развития традиционного
тропа в гомеровском духе, укажем наиболее вероятный его литературный источник
- хорошо известную Данте "Энеиду" Вергилия и в известной мере "Ахиллеиду"
Стация, воспроизводившие гомеровские сравнения как характерную примету эпического
стиля.
Воспринятые через латинские подражания развёрнутые сравнения становятся у
Данте не просто средством эпической стилизации, но основным приёмом рельефного
воплощения невиданного мира, создания иллюзии реальности повествования и получают
таким образом функцию, аналогичную подлинным гомеровским сравнениям, пояснявшим
и приближавшим к слушателю далёкое прошлое. Освоение гомеровской традиции не
только в качестве сюжетного материала, но и в качестве стилистического образца
хорошо иллюстрирует и ещё раз подтверждает исключительное место Данте в истории
европейской литературы - "последнего поэта Средневековья и первого поэта
нового времени".
