ЭНЦИКЛОПЕДИЧНОСТЬ КАК КАТЕГОРИЯ ПОЭТИКИ ФРАНЦУЗСКОГО РОМАНА XVII ВЕКА
(Францiя та Украiна, науково-практичний досвiд у контекстi дiалогу нацiональних
культур. IV Мiжнародна Конференцiя. - I том. II частина. - Днiпропетровськ,
1997. - С. 107-108)
Разговор об энциклопедизме тех или иных произведений литературы возникает
в литературоведении довольно часто: специалисты по средневековым романам и исследователи
прозы Ф. Рабле, ученые, анализирующие барочный роман и романистику Бальзака
или Толстого, отмечают энциклопедизм всех этих произведений. При этом слово
«энциклопедизм» функционирует не столько как термин, сколько как метафора-комплимент,
понимается как присутствие в том или ином романе стихии подробностей преимущественно
«вещно-бытового мира», выражаясь словами М. М. Бахтина. В романистике «первой
эпохи» (П. Гринцер) этот вещный мир символичен и аллегоричен, его связывают
с мифопоэтическим воссозданием действительности, в романах XIX века вещно-бытовому
слою произведения приписывают свойства непосредственной фактографичности и достоверности.
В результате смешиваются такие безусловно соприкасающиеся, но все же различные
понятия, как «сумма», «каталог», «энциклопедия», «книга».
Представляется поэтому необходимым, прежде чем использовать слово в качестве
литературоведческого термина, уточнить его значение и по возможности конкретизировать.
Прежде всего энциклопедичность в строгом смысле слова понимается здесь как специфическое
свойство литературы Нового времени. Именно оно, восприняв идущую от античности
идею систематического изложения всей суммы приобретенных человеческих знаний
и подхватив родившееся в XVI веке само слово «энциклопедия», оказывается предрасположено
к этой идее уже ростом рационалистических тенденций. С другой стороны, жанровые
требования к энциклопедии (полнота информации, системность и иерархичность ее)
вполне согласуются с тяготением поэтики барокко к архитектонике и универсализму.
Но в области романа существенно не это: стремление к эстетической реабилитации
романного жанра в атмосфере господства рационалистической поэтики в XVII столетии
вызывало к жизни желание романистов барокко теоретически доказать (в предисловиях,
во внутритекстовой рефлексии) и художественно воплотить в сюжетной ткани романа
его способность быть источником достоверных и полезных знаний о мире, истории,
человеке. В блочном романе XVII века «все, что воображается, становится знанием»
(М. Фуко), а энциклопедический тип знания предполагает, помимо прочего, его
итоговость и одновременно доступность, наличие объяснительных процедур. Потому-то
романистика барокко и предстает в социокультурном контексте своей эпохи своеобразным
учебником или хрестоматией (ср. классическое определение «Астреи» д’Юрфе как
«хрестоматии галантной цивилизации»), даже если воспользоваться словами известного
просветителя-энциклопедиста XVIII столетия д’Аламбера, «своего рода картой»
(ср. знаменитую «Карту Нежности» из романа М. де Скюдери «Клелия»), становится
не только литературным, эстетическим явлением, но и фактом культурной жизни
эпохи, этическим и этнологическим феноменом.
Энциклопедичность проявляет себя как органическое свойство жанра, занимающего
особую позицию по отношению к реальности, сокращающего дистанцию между «литературой»
и «жизнью» или, точнее, стремящегося «преодолеть свою литературность и предстать
как действительность и история» (А. В. Михайлов). Но эта же категория демонстрирует
и неоднозначность соотношения «книжного» и «жизненного», убеждает в том, что
анализ соотношения этих понятий – «самый скользкий предмет» (Л. Вудбридж).
