А. Б. Рогачевский

СТРУКТУРА РИТОРИЧЕСКОГО ОБРАЗА: ИСОКРАТ И ПУШКИН

(Балканские чтения 1. Симпозиум по структуре текста. Тезисы и материалы). - М., 1990. - С. 151-153)


 
"Истинное красноречие может быть и в прозе, и в стихах", - утверждал профессор пушкинского лицея Н. Ф. Кошанский. Несомненное, но до сих пор никем не отмеченное влияние двух речей Исократа (обращённых: первая - к царю Крита Никоклу, сыну Евагора; вторая от имени Никокла к его подданным) на "Стансы" А. С. Пушкина ("В надежде славы и добра", 1826) является прекрасным образцом устойчивости и продуктивности классического риторического образца на протяжении веков. Пушкин был знаком с речами Исократа во французском переводе аббата Оже (книга Oevres completes d'Isocrate… T. 1 - 3, P., 1781 имелась у Пушкина и в библиотеке Царскосельского Лицея).
Упомянутые произведения наверняка были известны и адресату "Стансов" Николаю I. Если даже допустить, что его нелюбовь к классическим языкам помешала ему ознакомиться с Исократом в подлиннике, вряд ли он мог пройти мимо русского перевода этих речей, изданного в 1789 с параллельным греческим текстом (в учебных целях) и посвящённого великим князьям Александру и Константину. Политическое красноречие Исократа считалось образцовым, а знакомство с ним было необходимой составной частью образования политических деятелей [1]. В манифестах Николая от 12 декабря 1825, от 13 июля и 22 августа 1826 [2] обнаруживается идейное и физическое сходство с речью Исократа "Никокл", которое, конечно, не могло укрыться от Пушкина и в какой-то мере стимулировало его ориентацию на древнегреческого оратора. Частично это сходство было обусловлено самыми общими требованиями государя к идеальному подданному (такими, как следование принципам законности и добродетели, честного служения и доверия правительству, воспитания детей в духе верноподданничества и искренности и упования в большей степени на собственную порядочность, нежели на кротость монарха), остававшиеся неизменными на протяжении длительного времени. Но были и особенности, характерные только для данных речей Исократа и манифестов Николая в их составлении: они написаны вскоре после воцарения; подобно тому, как речь "Никокл" была составлена Исократом от имени Никокла, авторами николаевских манифестов от 12 декабря были Н. М. Карамзин и М. М. Сперанский, а от 13 июля - М. М. Сперанский; в глаза бросается сходство имён - Николай и Никокл; оба правителя вынуждены доказывать неоспоримость своих прав на престол (т. к. у Никокла с престолонаследием тоже не всё было гладко) и защищать самовластие как наилучший способ правления.
В "Стансах" Пушкин остроумно воспроизвёл основные положения речи Исократа, выдвигавшей уже не требования государя к идеальному подданному, но требования подданного к идеальному государю (Д. П. Якубович отмечал в "Стансах" "учительные", а П. А. Катенин - "шутовские" интонации): государь должен быть просвещенным и мудрым (Самодержавною рукою Он смело сеял просвещенье), добродетельным и справедливым ("Но правдой он привлёк сердца"), строгим к преступникам, великодушным к верноподданным ("И был от буйного стрельца / Пред Ним отличен Долгорукий"); ему следует приближать к себе поэтов, и прислушиваться не к тем, кто льстит, а к тем, кто говорит истину (здесь уместно вспомнить строфу из стихотворения "Друзьям" [1828], которое представляет своего рода авторский комментарий к "Стансам": "Беда стране, где раб и льстец / Одни приближены к престолу, / А небом избранный певец / молчит, потупя очи долу").
Налицо также сходство значимых элементов поэтики: 1) Н. Ф. Кошанский отмечал особое мастерство Исократа в разработке благозвучности и плавности периода, а по законам жанра строфа в стансах характеризуется завершённостью и полнотой развития мысли, т. е. наиболее близка именно традиционному определению риторического периода; 2) полная сдержанного благородства и достоинства художественная манера "Стансов" точь в точь соответствует тону речи Исократа к Никоклу [3]. Приблизительно одинаковая реакция государей на на обращение Исократа и Пушкина (Никокл преподнёс Исократу 20 талантов серебром; как проявилось расположение Николая - общеизвестно) довершает картину знаменательных совпадений в ходе поэтическо-риторического диалога между Пушкиным и Николаем, своеобразным "посредником" в котором выступил Исократ.
Приведённые факты позволяют утверждать, что в стихотворении "Стансы" 1826 г. Пушкин в значительной степени опирался на классическую риторическую традицию. "Общие места", в целом присущие жанру увещевательного обращения к царю, в сознании Пушкина, по-видимому, связывались прежде всего с речью Исократа к Никоклу, с произведением, считавшимся для данного жанра образцовым. Подобное соотношение общего фона жанровой традиции с её наиболее совершенным воплощением в конкретном произведении характерно для структуры риторического образца.
 

Литература

1. Переводчик И. И. Дмитриевский, обращаясь в предисловии к Великим князьям писал (со ссылкой на Дионисия Галикарнасского): "Кто желает ведать весь способ политического искусства, тот должен упражняться беспрестанно в чтении сего философа творений, по которым и наименован он оратором царским" (Исократа, афинейского оратора и философа, политические речи… СПб., 1789. - С. VIII ).

2. Н. Ф. Кошанский относил царские манифесты к политическому красноречию.

3. Переводчик Исократа Оже писал, что наиболее примечательным в речи Исократа к Никоклу ему показалось то, что "советы, которые Исократ даёт царю, не сопровождаются ни какой-либо лестью, ни искусными ухищрениями, ни коварными оборотами, без коих робкая истина не осмеливается приближаться к престолу: и за это похвалы ещё более достоин царь, нежели писатель" (Oevres completes d'Isocrate… P., 1781. - Т. 1. - Р. 5).


Hosted by uCoz