Н. Т. Пахсарьян

РОМАН РОКОКО КАК РОМАН ИНТЕРЬЕРА

(Язык в пространстве и времени. - Т. 2. - Самара, 2003)


 
Исследование отечественными учеными художественного пространства в романах ХVIII в. большей частью обращено к тем произведениям, которые характеризуются экстенсивно-панорамным изображением действительности и получили название романов «большой дороги». Преимущественное внимание нашего литературоведения к таким сочинениям связано, думается, с трудно сдающей свои научные позиции концепцией романа эпохи Просвещения как романа реалистического, важным компонентом которого считают достоверное описание различных топосов повседневности. Однако такое представление, с одной стороны, оставляет за рамками научного осмысления значительное количество явно «нереалистических» произведений, весьма популярных в свою эпоху и эстетически и историко-литературно важных, с другой - не вполне адекватно, с точки зрения современных научных взглядов, трактует и сами эти якобы реалистические сочинения.
О специфическом смысловом наполнении понятий «художественной правды», «достоверности», даже «реалистичности» довольно много и часто пишут сегодня различные историки литературы ХVIII в.. Следует добавить к этому, что характерная для рокайльно-сентиментальной культуры редукция «правдивого» к «частному», «приватному» закономерно ведет писателей к определенной модели художественного пространства - пространства уменьшенных, в сравнении с барочно-классицистической монументальностью, размеров, к изображению места действия, скроенного как бы «по мерке человека». Однако если для сентименталистской литературы важным оказывается не только топос дома, но и его природного окружения - сада, берега реки или озера и т.п. (см.: L’espace sentimentaliste par Jean Breuillard // Modernites russes, 1999. № 1), то роман рококо с его обращенностью в первую очередь к естественно-скандальному, интимному существованию человека рисует события, происходящие в стенах дома, гостиных, спален, кабинетов и т.п. Такая пространственная модель возникает не только в тех произведениях, где отсутствует тема путешествия героя и действие заведомо «интерьерно», сосредоточено в салонах и гостиных (см., например, «Заблуждение сердца и ума» Кребийона-сына), но и в тех, где путешествие персонажа, его перемещение по различным городам, даже странам (см., например, мемуары Казановы) - важный сюжетообразующий элемент. В этом аспекте любопытно обратиться к анализу не только признанного романа рококо - «Жизни Марианны» Мариво (где «описание» путешествия героини из провинции в столицу уместилось в одной фразе: «Итак, мы с сестрой священника отправились в путь - вот мы и в Париже»), но такого сочинения и такого автора, романы которого в отечественном литературоведении последовательно оцениваются как реалистические романы «большой дороги» - к «Истории приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса» Г. Филдинга.
Заявив о том, что его роман написан «в подражание манере Сервантеса, автора Дон Кихота», писатель не погрешил против истины. Связи и переклички с испанским шедевром многочисленны и разнообразны, они достаточно изучены прежде всего в аспекте системы и функции главной пары персонажей. Однако структура путешествия, пространственного перемещения героев в филдинговском романе оказывается существенно модифицированна.
В отличие от барочных романов героического или комического путешествия, где герой проходит череду высоких или низких, бурлескных испытаний-приключений в пространстве большого мира, романистика рококо описывает некие повседневные естественно-скандальные происшествия в забавно-трогательном тоне. При этом многогеройные сцены праздников, свадеб или битв сменяются гораздо более камерными сценами: даже если это свадьба - то не «деревенская» или «королевская», а тихая, можно сказать, домашняя; героические битвы или бурлескные сражения сменяют мелкие стычки и драки нескольких, чаще - двух персонажей и т.п.
Подобно тому, как знаменитая «уличная» сцена «Жизни Марианны» (героиня упала и подвернула ногу, отшатнувшись от дорожной кареты) получает свой смысл в «интерьерном» развертывании (Марианну приносят в дом Вальвиля и лечат в спальне героя), приключения-происшествия, которые случаются с Джозефом и его спутником, неизменно происходят не на «большой дороге», а на остановках в пути, в помещениях - в комнатах частных домов, дорожных гостиниц: ср., например, название главы IV кн.I - «Что произошло при переезде (не по пути. - Н.П.) в Лондон», начало главы XII кн.III - «В дороге не произошло ничего примечательного, пока они не доехали до гостиницы…», завершение той же главы - «дорогой не произошло ничего примечательного…». Узловой момент события – это всегда разговор, обсуждение отношений между персонажами, или выражение ранее сдерживаемых эмоций, чаще всего происходящее в интимно-замкнутом пространстве спальни (ср.: глава I кн. IV - «Вернувшись домой, она тотчас призвала к себе в спальню Слипслоп и сказала…», глава XIII кн.IV - «Затем она поднялась в свою спальню, послала за Слипслоп и бросилась на постель в терзаниях бешенства, любви и отчаяния…»), дорожной кареты, комнаты: так, именно в комнате собственного дома пастор переживает сначала горе от известия о том, что его сын утонул, а затем – радость от того, что известие оказалось ложным, само же событие не изображается. Сделанные над текстом раннего романа Филдинга наблюдения можно продолжить, анализируя и «Тома Джонса»: по видимости классический роман «большой дороги» предстает в таком случае в новом ракурсе интерьерного романа рококо, заставляя задуматься над проблемой принадлежности творчества Филдинга к рокайльному направлению и над спецификой его английского варианта.
Заметим напоследок, что «интерьерный» характер романа рококо - французского, английского или немецкого - предполагает не столько орнаментальную украшенность пространства, сколько его интимную замкнутость, топологическую плотность.
 

Источник текста - Французская литература XVII-XVIII вв. Сайт Натальи Пахсарьян.


Hosted by uCoz