А. В. Бондарко

О СТРУКТУРЕ ГРАММАТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ (Отношения оппозиции и неоппозитивного различия)

(Вопросы языкознания. - М., 1981. - № 6. - С. 17-28)

 
1. Постановка вопроса. В структурной организации грамматических категорий наиболее существенным представляется принцип объединения грамматических классов и единиц, конституирующих данную категорию. Основой для такой интеграции служит обобщенное значение (например, значение времени), объединяющее - как родовое понятие - значения компонентов данной категории. Семантическая оппозиция - отношение, подчиненное указанному принципу. Это лишь один из способов объединения компонентов грамматической категории. Существенную роль в категориальной структуре может играть другой способ . отношение неоппозитивного различия. Таков основной тезис, развиваемый в данной статье.
Элементом структуры грамматической категории может быть не всякое различие, а лишь различие в рамках определенного семантического единства. Таким единством служит то родовое понятие, по отношению к которому различающиеся значения компонентов категориальной структуры являются понятиями видовыми. Оппозитивные отношения связаны с более полным единством, т. к. в этом случае налицо единое основание членения «семантического пространства» данной категории (такова, например, оппозиция значений совершенного и несовершенного видов в славянских языках). Отношения неоппозитивного различия связаны лишь с относительным единством содержания при отсутствии полной однородности значений членов категории. Видовые понятия могут относиться к разным аспектам родового понятия, заключая в себе как соотносительные, так и несоотносительные признаки. Основание для членение, представленное общим родовым понятием, не является при этом абсолютно единым.
Отношение неоппозитивного различия связано с принципом естественной классификации [1]. Применительно к языковым явлениям (в частности, к структуре грамматических категорий) естественная классификация понимается нами как объективно существующее в данном языке членение, характеризующееся 1) возможными отклонениями от полного единства основания данного членения; 2) вытекающей отсюда возможной неоднородностью признаков, присущих компонентам целого; каждый из них может включать как соотносительные, так и несоотносительные признаки, не находящие соответствия в других компонентах; 3) связанной с этим возможностью пересечения классов. Описание, отражающее естественную классификацию, отличается онтологической ориентацией.
Предметом анализа в данной работе является содержательная структура грамматических категорий, зафиксированная категориальными формами. Речь идет об отношениях между категориальными значениями грамматических форм.
2. Категориальные структуры, включающие отношение неоппозитивного различия. Языковой материал. Приведем некоторые примеры категорий указанного типа.
В ряде языков, судя по имеющимся описаниям, отношение неоппозитивного различия характеризует структуру категории наклонения [см., в частности, 6-9].
В русском языке морфологическая категория наклонения объединяет ряды форм изъявительного, сослагательного и повелительного наклонений. Обычно оппозитивная структура этой категории (как в русском языке, так и в других языках с аналогичной системой наклонений) не вызывает сомнений. Выделяется либо оппозиция прямого (изъявительного) и косвенных (сослагательного и повелительного) наклонений (по принципу привативной или эквиполентной оппозиции) с последующим выделением оппозиции сослагательного и повелительного наклонения, либо трехчленная эквиполентная оппозиция.
На наш взгляд, вопрос о типе структуры рассматриваемой категории нельзя считать решенным. Есть основания думать, что в этой структуре представлено отношение неоппозитивного различия. Приведем некоторые соображения в пользу данной точки зрения.
Побудительность однородна с реальностью и возможностью лишь в том отношении, что все эти семантические признаки являются модальными. Однако в рамках модальности побудительность относится к особой плоскости, затрагивающей отношения между говорящим как источником модального признака и слушающим (или другим лицом) как производителем действия. Эта плоскость не совпадает с той плоскостью модальных отношений, к которой относятся признаки реальности и ирреальности [2]. Поэтому отношение между побудительностью, реальностью и ирреальностью не может рассматриваться как оппозиция. Необходимым признаком оппозиции является единое основание. Здесь же такого основания нет.
Обратимся теперь к категории вида. Структура этой категории варьируется по языкам. В славянских языках категория вида основана на бинарной грамматической оппозиции. Иной структурный тип категории вида представлен в английском языке. Вид английского глагола как система форм прогрессива, основного и перфектного разрядов [3] включает отношения неоппозитивного различия (оппозицию представляет лишь соотношение прогрессива и основного разряда; перфект же относится к иной плоскости; в целом налицо принцип естественной классификации при отклонениях от единого основания членения).
Аналогичный характер естественной классификации имеет соотношение презентных, аористических и перфектных основ в древнегреческом языке [см. 12].
Говоря о видовых формах в китайском языке, Н. В. Солнцева и В. М. Солнцев констатируют между ними отношение эквиполентной оппозиции, причем истолкование этого понятия авторами включает отношения неоппозитивного различия: «В основе объединения форм в эквиполентные оппозиции лежат разные семантические признаки (разные значения) соответствующих форм. Соответствующие формы не обязательно противопоставлены по этим признакам, они могут просто различаться этими признаками (значениями). Так, в паре -и- - -го формы противопоставлены по признаку кратности действия: форма на -и- выражает однократность, форма на -го - многократность. В паре -ла - -го формы противопоставлены по признаку перфектность / имперфектность: -ла передает значение перфектности действия, а -го - имперфектности, которое базируется, по-видимому, как было сказано выше, на признаке (значении) многократности. Пара -ла - -чжэ различается наличием разных значений: у -ла - значение совершенности, недлительности, точечности, у -чжэ - значение длительности, отсутствие точечности действия» [13, с. 100-101, ср. 14, с. 73-170; 15].
Структура категории залога в тех языках, где эта категория не ограничивается противопоставлением актива и пассива, представляет собой сложное многочленное соотношение, в котором так или иначе представлено различие естественных классов, выходящих за пределы единого основания членения.
Категория числа имен существительных в тех языках, где помимо ед. и мн. числа существует двойственное число, имеет структуру, в которой оппозитивные отношения дополняются отношением неоппозитивного различия. Двойственное число, как известно, характеризуется не только чисто количественным признаком, но и признаком парности, заключающим в себе элемент тесной связи между двумя лицами или предметами. Последний признак выводит двойственное число за пределы чисто оппозитивных отношений.
Нельзя свести к единому основанию членения категорию падежа. Разумеется, по тем или иным содержательным признакам между отдельными падежными формами и их комбинациями в данном языке можно установить отношения оппозиции [см., например, 16], однако в целом система падежных форм строится на отношении различия между значениями, не подчиненными единому классификационному принципу.
Не всегда тип отношений между компонентами грамматической категории (т. е. граммемами) может быть определен однозначно. Встречаются переходные случаи, когда в одном и том же отношении между компонентами категории можно констатировать признаки как оппозиции, так и неоппозитивного различия. В частности, в категории лица в русском языке (и не только в русском) таково отношение 3-го лица к 1-му и 2-му. Формы 3-го лица, с одной стороны, соотнесены с формами 1-го и 2-го лица как выражающие отнесенность действия к лицу, не являющемуся ни говорящим, ни собеседником (в этом проявляется однородность признаков 1-го, 2-го и 3-го лица, единство принципа членения), а с другой стороны, обнаруживают особое свойство . способность выражать отнесенность действия к неодушевленному предмету. Таким образом, значение 3-го лица выходит за пределы оппозитивного отношения.
Собственно оппозитивные отношения в структуре категории лица осложняются также безличной функцией формы 3-го лица ед. числа (Светает), неопределенно-личной функцией форм 3-го лица мн. числа (Его здесь любят) и обобщенно-личной функцией формы 2-го лица ед. числа (Тебя не поймешь). Указанные значения, разумеется, относятся к семантике лица, однако они не составляют одного ряда с отнесенностью действия к 1-му, 2-му и 3-му лицу.
Несомненно, существует зависимость между отношениями оппозиции и неоппозитивного различия, с одной стороны, и соотношением двучленных и многочленных категорий, с другой. Для двучленных категорий характерна оппозитивность, тогда как многочленные категории могут быть связаны как с оппозитивными, так и с неоппозитивными различиями.
О многочленных категориях, включающих в свою структуру отношение неоппозитивного различия, уже шла речь. Приведем некоторые примеры многочленных категорий оппозитивного типа. Категория времени в русском языке базируется на противопоставлении рядов временных форм (настоящего, прошедшего, будущего времени) по однородным признакам одновременности, предшествования и следования, выделяемым на основании единого принципа членения [см. 17, с. 626-636]. На отношении оппозиции (градуальной) основана в ряде языков структура трехчленной категории степени сравнения прилагательных и наречий. В китайском языке некоторыми исследователями выделяется грамматическая категория ориентации (направленности), связанная с разграничением трех ориентаций: нейтральной, приближающейся и удаляющейся [см. 14, с. 159.163]. Таким образом, описание фиксирует трехчленную структуру оппозитивного типа (в данном случае представлен особый структурный подтип, включающий нейтральный компонент).
Нередко многочленные грамматические категории, в целом относящиеся к неоппозитивному типу, включают вместе с тем и оппозитивные отношения между частью граммем. Таким образом, в пределах одной грамматической категории могут совмещаться отношения неоппозитивного различия и оппозиции (ср. приведенные выше примеры).
До сих пор, говоря о типах отношений между членами грамматической категории, мы имели в виду их категориальные значения. Если же учесть семантический потенциал граммем в полном их объеме, т. е. весь комплекс регулярных и устойчивых семантических функций данной формы, то соотношения граммем окажутся еще более сложными. Это касается, в частности, грамматических категорий оппозитивного типа. Так, далеко не все функции совершенного (СВ) и несовершенного вида (НСВ) в русском языке являются соотносительными. Наряду с соотносительными функциями, образующими оппозиции (ср. конкретно-фактическую функцию СВ и конкретно-процессную функцию НСВ), выступают функции несоотносительные или лишь отчасти соотносительные. В таких случаях речь может идти лишь об отношении неоппозитивного различия. Отметим неполную соотносительность неограниченно-кратной функции НСВ и наглядно-примерной функции СВ, несоотносительность связанной с НСВ функции выражения постоянного соотношения, специфические особенности обобщенно-фактической функции НСВ, не сводимые к оппозиции с конкретно-фактической функцией СВ [17, с. 607-613; 18]. Таким образом, даже категории оппозитивного типа выявляют такие соотношения их компонентов, связанные с полифункциональностью и семантической вариативностью, которые не укладываются в понятие оппозиции.
3. К характеристике отношений неоппозитивного различия и оппозиции в структуре грамматических категорий. Говоря о неоппозитивном различии и оппозиции [4], мы имеем в виду отношения, существующие между значениями компонентов грамматической категории как реальными единицами языкового содержания (связанными с определенным языковым выражением). Если между этими значениями как «готовыми данностями» нет непосредственных отношений однородности, основанных на едином принципе членения, мы констатируем отношение различия, а не оппозиции. Это относится и к тем случаям, когда исследователи, так или иначе комбинируя значения части компонентов данной категории и объединяя их по тому или иному признаку, находят внутренние связи однородности, противопоставления, восхождения к единому принципу членения через ряд опосредующих звеньев в цепочке бинарных членений [5].
Сказанное выше имеет отношение к целому ряду многочленных грамматических категорий. Так, при анализе трехчленной системы изъявительного, сослагательного и повелительного наклонений в русском языке можно построить схему, в которой, как это нередко и делается, повелительное и сослагательное наклонения объединяются по признаку ирреальности, а косвенные наклонения по этому признаку противопоставляются изъявительному наклонению (последнее либо рассматривается как немаркированный член оппозиции, либо наделяется признаком реальности). То же самое можно представить в схеме иерархического членения функций: общее значение модальной характеристики действия по признаку реальности/ирреальности расщепляется на его составные элементы, из которых значение ирреальности далее членится на значения возможности (или предположительности) и побудительности. Наша трактовка отношений между значениями компонентов грамматических категорий основана не на таких членениях и объединениях, а на парадигматических соотношениях реально выражаемых значений каждого из наклонений, каждого из чисел и т. д. Мы стремимся учесть реальное своеобразие каждого из этих значений в его отношении к другим значениям, объединенным в данной категориальной системе.
В рамках изложенной выше точки зрения оппозиция как один из типов категориальных структур не представляет собой элемент искусственной классификации. Оппозиция относится к искусственным классификациям лишь в том случае, когда она трактуется как некоторый заданный логический принцип, проецируемый на языковые категории. Мы же рассматриваем оппозитивные структуры в одном ряду с неоппозитивными как элементы языковой онтологии, в данном случае - реально существующей системно-структурной организации грамматических категорий. Как оппозиции, так и неоппозитивные различия включаются в общую более широкую область естественной классификации языковых структур.
Подчеркнем еще раз: объединение форм, конституирующих грамматическую категорию, представляет собой наиболее существенный постоянный признак системно-структурной организации грамматических категорий, находящийся на высшей ступени иерархии, тогда как отношения оппозиции и неоппозитивного различия между компонентами категории - лишь переменные частные признаки более низкого уровня. Объединение форм в единое целое, в единую категориальную систему - это сущностный признак грамматической категории, отражающий ее качественную специфику. Что же касается отношений оппозиции и неоппозитивного различия, то они лишь конкретизируют возможные формы, способы объединения компонентов категориальной системы.
Оппозиция представляет собой наиболее «сильный» тип объединения компонентов грамматической категории. В этом случае их значения предполагают друг друга (например, значение несовершенного вида не существует вне связи со значением совершенного вида) или по крайней мере соотносятся друг с другом как однородные значения, основанные на едином принципе членения. Последняя оговорка необходима по отношению к многочленным оппозициям. Обычно подчеркивается, что члены грамматических оппозиций по своим значениям предполагают друг друга. На наш взгляд, это действительно лишь для двучленных оппозиций (причем и в этом случае противочлен может иметь различный характер, в зависимости от строя языка и конкретных особенностей данной грамматической категории) [6]. Что касается многочленных оппозитивных категорий, то их компоненты находятся в сложных отношениях соотносительности, для которых взаимное предположение не является ни обязательным, ни всеобщим, т. е. охватывающим все члены оппозиции. Так, соотносительны компоненты категории времени, различающиеся по отношению к грамматической точке отсчета (моменту речи или другому моменту, принимаемому за основу временных отношений). Однако о логически однозначном «взаимном предположении» можно говорить лишь по отношению к понятийным сферам настоящего, прошлого и будущего. Что же касается состава и конкретных значений форм времени, то, как известно, здесь наблюдаются существенные расхождения между языками. Положение осложняется существующей во многих языках тесной связью времени и вида, а также времени и наклонения.
Неоппозитивное различие представляет собой ту форму объединения граммем, которую можно условно назвать слабой. В данном случае отклонения от единого принципа членения приводят к возможности относительного обособления того или иного из компонентов категории. Хотя все компоненты объединяются принадлежностью их значений к некоторой общей семантической области, представляющей собой родовое понятие по отношению к значениям отдельных граммем как понятиям видовым, все же значения отдельных компонентов категории, как уже говорилось, могут относиться к разным аспектам общего родового понятия, к разным плоскостям. Отметим обособленное положение форм перфекта в трехчленной видовой системе древнегреческого глагола, обособленное положение форм повелительного наклонения в многочленной категории наклонения. Во всех подобных случаях находит проявление тенденция к относительному обособлению тех граммем, значение которых содержит специфические признаки, отделяющие их от других членов данной системы, нарушающие полную и последовательную соотносительность однородных значений, т. е. вносящие в систему элементы неоднородности.
Признание существенной роли категориальных структур, выходящих за пределы грамматических оппозиций, имеет непосредственное отношение к изучению взаимных связей грамматики и лексики. При таком подходе становится очевидным, что в принципах системно-структурной организации грамматики и лексики наряду с глубокими различиями есть и сближения, переходные типы и пересечения. По своей структуре грамматические категории, включающие отношение неоппозитивного различия, более тесно связаны с группировками лексико-грамматических разрядов, ближе к этим группировкам, чем категории, базирующиеся на отношении оппозиции. Отношение неоппозитивного различия характерно для системноструктурной организации лексико-грамматических разрядов (ср., например, соотношения разрядов имен существительных конкретных, отвлеченных, вещественных и собирательных, а также такие способы действия, как начинательный, завершительный, дистрибутивный, ограничительный, сопроводительный и т. д.). Оппозиции в этой области возможны (ср., например, соотношение глаголов многоактного и одноактного способов действия типа моргать - моргнуть), однако в целом господствуют неоппозитивные различия.
Отношения оппозиции и неоппозитивного различия в структуре грамматических категорий могут находить отражение в связях грамматической категории с лексикой. Так, тенденция к относительному обособлению тех граммем, значение которых содержит специфические признаки, отделяющие их от других членов данной системы, может сопровождаться (хотя и не обязательно сопровождается) лексическими ограничениями. Таковы, например, лексические ограничения, связанные с формами повелительного наклонения в русском языке (в отличие от изъявительного и сослагательного), а также ограничения, характерные для форм двойственного числа (например, в древнерусском языке), и т. д.
4. Отношение неоппозитивного различия и принцип избирательности. Рассматриваемое отношение между значениями компонентов грамматической категории, на наш взгляд, тесно связано с «принципом избирательности» (в понимании Б. А. Серебренникова) [см. 22]. На наш взгляд, этот принцип распространяется и на структуру грамматических категорий. Применительно к этой области языковых структур принцип избирательности может быть истолкован следующим образом. «Семантическое пространство», связанное с данной категорией (область аспектуальных, залоговых, модальных значений и т. д.), не всегда без остатка распределяется между компонентами данной категории. Не всегда значения этих компонентов противопоставлены друг другу и дополняют друг друга в пределах одной и той же плоскости однородных значений. Возможны отношения иного рода: в пределах данного семантического пространства язык «избирает» отдельные значения, которые в своей совокупности в части случаев не заполняют собой это пространство без остатка, находятся в разных плоскостях (хотя они и объединяются общей принадлежностью к модальности, аспектуальности и т. д.). При этом разные языки могут по-разному осуществлять такой выбор, относя выражение части необходимых значений к области лексики и контекста.
Языковым фактом, который должен найти отражение в лингвистическом описании, является зафиксированный в данном языке «результат выбора» - система определенных грамматических форм (рядов форм), используемых для выражения значений, связанных с данной категорией, - парадигма или комплекс парадигм.
Грамматическая избирательность далеко не всегда следует формально-логическим правилам, например, правилам деления объема понятия. Коммуникативная ориентация избираемых для регулярного грамматического выражения значений (из числа семантических элементов, которые в принципе могли бы быть выражены), распределение потенциально грамматических содержаний (таких, которые в принципе в том или ином языке могут быть выражены грамматически) между морфологией, синтаксисом, лексикой, контекстом, различными комбинированными средствами выражения, включая «скрыто грамматические», - все это нарушает схемы и принципы системно-структурной организации, которые нередко приписывают языку. Исследователь должен внимательно изучать своеобразие языковых структур, которые во многих случаях имеют более сложный и «неправильный» характер, чем схемы типа универсальных бинарных оппозиций.
Принцип избирательности вносит существенные коррективы в реализацию в языке родо-видовых отношений. Родовое понятие, лежащее в основе семантического пространства, связанного с данной грамматической категорией, может соотноситься с такими видовыми понятиями - значениями граммем, которые, во-первых, фиксируют лишь отдельные узлы и фрагменты в этом пространстве, не исчерпывая его без остатка; во-вторых, не обязательно базируются на едином основании членения. Это связано с тем, что общее родовое понятие, лежащее в основе семантики данной категории, может предполагать не одну, а несколько плоскостей, в которых размещаются видовые понятия - значения отдельных граммем. Так, общее родовое понятие аспектуальности предполагает несколько разных аспектуальных плоскостей, причем эти разные плоскости могут быть представлены в одной парадигматической системе форм вида (ср. упомянутую выше систему видовых форм английского глагола).
5. К определению понятия грамматической категории. Разграничение отношений оппозиции и неоппозитивного различия связано с признанием многообразия структуры грамматических категорий в языках разных типов. Существенными особенностями отличаются категориальные структуры в языках, для которых характерны проявления необязательности грамматических категорий [13, с. 96.106; 23.25]. Структурное многообразие выявляется и в грамматических категориях, базирующихся на разных типах грамматических оппозиций (в частности, привативных, эквиполентных и градуальных).
В связи со сказанным выше представляются обоснованными те определения грамматической категории (в универсально-типологическом плане), которые предусматривают варьирование типов категориальных структур. Так, можно согласиться с определением, согласно которому грамматическая категория представляет собой «обобщенное значение, последовательно выражаемое в данном языке системой грамматических форм, структура которых зависит от морфологического типа языка» [см. 26] [7].
Можно предложить следующее определение (как одно из возможных): грамматическая категория - это система грамматических форм, объединенных на основе общности того родового значения, по отношению к которому значения отдельных членов категории являются видовыми; эти значения могут находиться в отношениях как оппозиции, так и различия; структура грамматических категорий может варьироваться в зависимости от строя языка.
В соответствии с этим общим определением могут формулироваться и определения отдельных грамматических категорий в том или ином языке. Например, категория времени глагола в русском языке может быть определена как система, объединяющая ряды грамматических форм, выражающих отношение времени действия к моменту речи или какому-либо иному моменту, служащему точкой отсчета временных отношений.
Данное выше общее определение не исключает более конкретных дефиниций, конкретизирующих особенности категориальных структур того или иного языка или круга языков, в частности, возможное наличие нехарактеризованных (нейтральных) форм, включающихся в отношения оппозиции и различия [8].
6. Отношение к существующим интерпретациям категориальных структур. Изложенная выше точка зрения противостоит распространенному тезису о том, что грамматическая категория всегда базируется на отношении оппозиции. Из последнего изложения исходят как концепции, постулирующие существование лишь бинарных оппозиций, так и концепции, предполагающие возможность существования не только двучленных, но и многочленных грамматических оппозиций.
Сущность нашего подхода к вопросу о грамматических оппозициях заключается не в отрицании принципа оппозиции, а в определенном истолковании его статуса. Данный принцип трактуется нами не как всеобщий и универсальный, а как один из частных принципов системно-структурной организации грамматических категорий, подчиненных принципу объединения компонентов категории.
В истории разработки вопроса о грамматических оппозициях (в конце 50-х . начале 60-х гг. и в более позднее время) уже был сделан шаг в сторону признания большего многообразия типов структуры грамматических категорий. В ряде работ отстаивалась мысль о том, что бинарные привативные оппозиции (в трактовке Р. О. Якобсона) являются не единственно возможным и всеобщим принципом системно-структурной организации грамматических категорий, а лишь одним из типов такой организации [28-32]. В частности, отмечалось, во-первых, существование не только двучленных, но и многочленных грамматических оппозиций, а во-вторых, существование оппозиций не только привативных, но и эквиполентных, а также градуальных (в духе общей теории оппозиций Н. С. Трубецкого).
Трактовка отношения неоппозитивного различия как одного из возможных типов структуры грамматических категорий означает, на наш взгляд, следующий шаг к более полному отражению реального многообразия типов категориальных структур. При таком подходе оппозиции находят себе место среди других форм и способов объединения компонентов грамматических категорий.
Вопрос о роли отношения неоппозитивного различия в структуре грамматических категорий до сих пор, насколько нам известно, специально не рассматривался. Однако высказывались некоторые общетеоретические положения, имеющие отношение к данной теме.
Необходимость учитывать реальное многообразие отношений, существующих в языке, и отличать оппозиции от иных типов отношений между языковыми единицами, подчеркнута Т. В. Булыгиной [см. 19]. Автор справедливо отмечает, что оппозициям, членами которых являются единицы плана содержания, соответствуют лишь различия в плане выражения [см. 19, с. 193-196]. В плане содержания в статье Т. В. Булыгиной, в соответствии с ее темой, рассматриваются именно оппозиции, но не различия.
Отношение различия между грамматическими значениями наряду с отношением противоположности отмечено (в самой общей форме) М. А. Шелякиным. Однако понятие различия в его интерпретации укладывается в рамки взаимосвязанных однородных значений: «...если засвидетельствовано одно грамматическое значение, то оно неизбежно предполагает и наличие другого взаимосвязанного однородного грамматического значения, находящегося с первым в каких-то отношениях или противоположности на основе общего или обусловливающего опосредования, так как различие и противоположности суть результаты снятия одной определенности и появления другой определенности с сохранением первой в преобразованном виде и наличием обогащенной общей основы» [34, с. 13].
Мы трактуем понятие различия иначе: при таком отношении между компонентами грамматической категории значение одного из них не предполагает значения другого, причем эти значения, хотя они и охватываются некоторым общим родовым понятием, не являются однородными в том смысле, в каком однородны значения членов грамматический оппозиций [9].
Как уже было отмечено выше, Н. В. Солнцева и В. М. Солнцев включают отношения форм, которые не обязательно противопоставлены по определенным признакам, но могут «просто различаться этими признаками (значениями)», в понятие эквиполентной оппозиции [см. 13, с. 100-101]. Сама по себе констатация указанных отношений представляет несомненный интерес, однако подведение этих отношений под понятие эквиполентной оппозиции, на наш взгляд, связано с существенным затруднением: в понятие оппозиции включаются отношения, выходящие за пределы противопоставления на основе единого принципа членения. Поэтому представляется целесообразным разграничивать эквиполентные оппозиции и отношение неоппозитивного различия.
7. Заключительные замечания. Констатация отношений не только оппозиции, но и неоппозитивного различия в структуре грамматических категорий находит опору в фактах истории языка. Историческое развитие грамматических категорий не может быть сведено к преобразованиям и модификациям оппозиций. Так, категория времени русского глагола развивалась на базе системы видо-временных форм, в которой существенную роль играли отношения различия между формами аориста, имперфекта и перфекта в их сложном взаимодействии с совершенным/несовершенным видом. В развитии славянского глагольного вида принимали участие аспектуальные образования, характеризующиеся множественностью признаков, которые не могут быть сведены к какой-либо одной оппозиции. Исторический процесс залогового формообразования в славянских языках включал не только противопоставление активных и пассивных конструкций, но и отношения различия залоговых образований, связанные с рефлексивацией. Подобные примеры можно легко умножить. В целом рассматриваемая трактовка категориальной системности органически связана с принципом историзма.
Признание многообразия категориальных структур, выходящих за пределы оппозитивных отношений, не означает отрицания системности в грамматике. Напротив, при таком подходе подчеркивается специфика языковой системности, которая не может быть сведена к оппозитивным отношениям. Грамматический строй языка трактуется как естественная система, характеризующаяся многообразными отношениями ее компонентов.
Изложенная выше трактовка структуры грамматических категорий тесно связана с таким истолкованием грамматического строя языка, которое охватывает явления, относящиеся как к собственно системе, так и к норме, включая как системные, так и асистемные (с логической точки зрения) явления [см. 35], элементы систем, восходящих к разным этапам развития языка, явления, находящиеся в отношении противоречия [см. 36, 37].
Наиболее важный принцип заключается в том, что лингвистическая теория должна отражать реально существующую системно-структурную организацию строя языка, не навязывая ему заранее заданных классификационных схем. На категориальные структуры в полной мере распространяется известное суждение Л. В. Щербы: «...грамматика в сущности сводится к описанию существующих в языке категорий» [38].
 

Примечания

1. Содержание данного принципа (при разной терминологии) раскрывается в работах Л. В. Щербы [1], В. М. Жирмунского и ряда других ученых [2-4]. С принципом естественной классификации тесно связаны идеи полевой структуры и многомерности грамматических явлений в освещении В. Г. Адмони [см. 5].

2. О. Есперсен, подчеркивая особенности повелительного наклонения по отношению к изъявительному и сослагательнму, писал о повелительном наклонении: «Это - наклонение воли, так как его главная функция - выражать волю говорящего, хотя только . что весьма важно - в той мере, в какой она должна воздействовать на поведение слушателя.» [10, с. 363].

3. См., например, [11]. Разумеется, возможно выделение оппозиций: «прогрессив : не-прогрессив», «перфект : не-перфект», однако это нисколько не меняет того факта, что в целом видовые формы английского глагола связаны друг с другом не только отношениями оппозиции, но и неоппозитивного различия.

4. Оппозиция справедливо рассматривается как особый тип различия [см. 19, с. 177-189]. Однако выделение этого типа различий и закрепление за ним специального термина позволяет оперировать противопоставлением оппозиции и различия, имея в виду различия за пределами оппозиций. Соотношение оппозиции и различия (неоппозитивного) трактуется нами именно в этом смысле.

5. Такова, например, схема падежных функций в интерпретации Г. П. Мельникова. Автор подчеркивает имманентную системность и иерархичность падежных функций, системную взаимообусловленность падежей, сводимость их функций в конечном счете (через несколько ступеней функциональной иерархии) к единству принципа членения [см. 20]. Даже если допустить, что построенная Г. П. Мельниковым дихотомическая схема (в виде дерева с последовательно бинарным членением) действительно отражает опосредованные связи между отдельными падежными значениями, это нисколько не меняет того факта, что в парадигматической системе падежей данного языка непосредственное единство их значений как элементов одного и того же принципа членения отсутствует. Так, в падежной системе русского языка нет единого основания у таких функций, как партитивная (родит. п.), адресатная (дат. п.), собственно сопроводительная (твор. п.).

6. Так, по мнению С. Е. Яхонтова, в китайском языке «отсутствие -men не означает ед. числа и имеет лишь остаточное значение» [см. 21].

7. Заметим, что указание на последовательность выражения обобщенного значения системой грамматических форм, справедливое для многих языков, не может быть применено к тем языкам, где грамматические категории проявляют признаки необязательности [см. 23-25]. Таким образом, определение грамматических категорий, рассчитанное на факты языков разных типов, на наш взгляд, целесообразно сформулировать в более общей форме, без данного указания.

8. О многообразии типов отношений между категориальными значениями см. [27]. Здесь рассматриваются, в частности, а) отношения между видовыми значениями, не являющимися противоположными по своему характеру, но находящимися в отношении соподчинения общему для них родовому понятию (например, значения видов законченности действия, продолженного или длительного действия, многократности, обычности действия в нивхском языке); б) отношения между членами оппозиции, которые не могут быть подведены под какой-либо из устанавливаемых формальной логикой типов отношений понятий по содержанию и объему (например, отношения между различными падежами существительного в нивхском языке); в) отношения, при которых значение одной из категориальных форм соизмеримо со значением грамматической категории в целом, т. е. родовое понятие, фиксируемое грамматической категорией, выражается также и одной из категориальных форм (например, соотношение форм ед. и мн. числа в языках синтетическо-агглютинирующего типа, в частности, в нивхском) [см. 27, с. 278-280].

9. В целом М. А. Шелякин ставит акцент на отношении противопоставления: «Специфика грамматической категории заключается как раз в обязательном наличии последовательно противопоставленных значений (в промежуточными значениями или без них) и опосредствующего значения как основы противопоставления, в совокупности составляющих ее содержание» [34, с. 13].

Литература

1. Щерба Л. В. О частях речи в русском языке. - В кн.: Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974, с. 78-79.
2. Жирмунский В. М. О природе частей речи и их классификации. - В кн.: Вопросы теории частей речи (на материале языков различных типов). Л., 1968, с. 8-9.
3. Реферовская Е. А., Васильева А. К. Теоретическая грамматика современного французского языка. 2-е изд. Ч. I. Л., 1973, с. 20-38.
4. Гипотеза в современной лингвистике. М., 1980, с. 319-357.
5. Адмони В. Г. Основы теории грамматики. М.-Л., 1964, с. 35-51.
6. Меновщиков Г. А. Грамматика языка азиатских эскимосов. Ч. II. Л., 1967, с. 101-122.
7. Меновщиков Г. А. Язык эскимосов Берингова пролива. Л., 1980, с. 122-134.
8. Панфилов В. З. Грамматика нивхского языка. Ч. 2. М..Л., 1965, с. 108-133.
9. Крейнович Е. А. Нивхский язык. . В кн.: Языки Азии и Африки. III. М., 1979, с. 314-318.
10. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958, с. 363.
11. Иванова И. П. Вид и время в современном английском языке. Л., 1961.
12. Вопросы глагольного вида. М., 1962, с. 22-30, 44-58, 87 и сл.
13. Солнцева Н. В., Солнцев В. М. О некоторых свойствах морфологических категорий в изолирующих языках. - В кн.: Типология грамматических категорий. Мещаниновские чтения. М., 1975.
14. Яхонтов С. Е. Категория глагола в китайском языке. Л., 1957.
15. Коротков Н. Н. Основные особенности морфологического строя китайского языка (Грамматическая природа слова). М., 1968, С. 198-267, 286-348.
16. Якобсон Р. О. Морфологические наблюдения над славянским склонением. - American contributions to the IV International congress of Slavicists. 's-Gravenhage, 1958.
17. Русская грамматика. Т. I. М., 1980.
18. Бондарко А. В. Об уровнях описания грамматических единиц (На примере анализа функций глагольного вида в русском языке). - В кн.: Функциональный анализ грамматических единиц. Л., 1980.
19. Булыгина Т. В. Грамматические оппозиции. - В кн.: Исследования по общей теории грамматики. М., 1968.
20. Мельников Г. П. Природа падежных значений и классификация падежей. - В кн.: Исследования в области грамматики и типологии языков. М., 1980.
21. Яхонтов С. Е. Грамматические категории аморфного языка. - В кн.: Типология грамматических категорий. Мещаниновские чтения. М., 1975, с. 111-112.
22. Серебренников Б. А. К проблеме типов лексической и грамматической абстракции (О роли принципа избирательности в процессе создания отдельных слов, грамматических форм и выбора способов грамматического выражения). - В кн.: Вопросы грамматического строя. М., 1955.
23. Коротков Н. Н., Панфилов В. З. О типологии грамматических категорий. - ВЯ, 1965, No 1.
24. Гузев В. Г., Насилов Д. М. К интерпретации категории числа имен существительных в тюркских языках. - ВЯ, 1975, No 3.
25. Вардуль И. Ф., Алпатов В. М., Бартельс А. Е., Коротков Н. Н., Санжеев Г. Д., Щарбатов Г. Ш. О значении изучения восточных языков для развития общего языкознания. - ВЯ, 1979, No 1.
26. Ярцева В. Н. Иерархия грамматических категорий и типологическая характеристика языков. - В кн.: Типология грамматический категорий. Мещаниновские чтения. М., 1975, с. 5.
27. Панфилов В. З. Философские проблемы языкознания. Гносеологические аспекты. М., 1977.
28. Dokulil M. K otazce morfologickych protikladu. - SaS, XIX, 1958, No 2 [в переводе на русск. яз.: Докулил М. К вопросу о морфологических противопоставлениях (Критика теории бинарных корреляций в морфологии чешского языка). - В кн.: Языкознание в Чехословакии. М., 1978].
29. Головин Б. Н. Заметки о грамматическом значении. - ВЯ, 1962, No 2.
30. Шендельс Е. И. О грамматической полисемии. - ВЯ, 1962, No 3.
31. Бондарко А. В. Система глагольных времен в современном русском языке. - ВЯ, 1962, No 3.
32. Krizkova H. Привативные оппозиции и некоторые проблемы анализа многочленных категорий (На материале категории лица в русском языке). - Travaux linguistiques de Prague, I. Prague, 1964.
33. Шелякин М. А. К вопросу о методологических основах системно-структурного описания грамматический категорий (1). - Уч. зап. Тартуского ун-та. Вып. 425. Тарту, 1977.
34. Шелякин М. А. К вопросу о методологических основах системно-структурного описания грамматический категорий (2). - Уч. зап. Тартуского ун-та. Вып. 486. Тарту, 1979.
35. Будагов Р. А. Система и антисистема в науке о языке. - ВЯ, 1978, No 4.
36. Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание. М., 1976, с. 12-30, 37.
37. Филин Ф. П. Противоречия и развитие языка. - ВЯ, 1980, No 2.
38. Щерба Л. В. О служебном и самостоятельном значении грамматики как учебного предмета. - В кн.: Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

Источник текста - сайт Института лингвистических исследований.

Hosted by uCoz