Фергюсон - Автономная детская речь в шести языках

Ч. Фергюсон

АВТОНОМНАЯ ДЕТСКАЯ РЕЧЬ В ШЕСТИ ЯЗЫКАХ

(Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. - М., 1975. - С. 422-440)

Введение

Изредка лингвисты проявляли интерес к описанию таких маргинальных систем в языках, как подзывания животных, колебания в речи или автономная детская речь. Иногда подобные явления изучались из чисто лингвистического интереса к синхронному описанию: они часто содержат звуковые элементы или формы, не встречающиеся в "нормальной" центральной системе языка, или характеризуются необычным расположением или частотностью элементов, встречающихся и в центральной системе. Такого рода исследование имеет особо близкое отношение к вопросу о моносистемной природе языков в сравнении с разнотипными описаниями "сосуществующих" систем. Иногда эти маргинальные явления изучались с психологической точки зрения, в связи с вопросами усвоения языка или его функционирования.

В данной статье осуществляется подход к анализу автономной детской речи с довольно общей таксономической, лингвистической точки зрения. Цель статьи - начать межъязыковые исследования маргинальных явлений подобного рода, в результате которых будет получена их общая характеристика и общая схема для характеристики маргинальных явлений в изолированном языке, так что станут возможны их синхронная классификация и историческое объяснение.

Под автономной детской речью здесь понимается любая особая форма языка, которая рассматривается речевым коллективом как подходящая главным образом для общения с маленькими детьми, а не для нормального общения взрослых. Например, англ. choo-choo, соответствующее в языке взрослых слову train "поезд", или itty-bitty - слову little "маленький, мало". в большинстве случаев единица автономной детской речи может использоваться также и в некоторых других специальных ситуациях; в некоторых случаях (например, peek-a-boo "игра в прятки") единица автономной детской речи не имеет соответствия в нормальном языке, так как относится к деятельности или предмету, специфическому в основном для детей.

Метод описания, принятый в данной статье, состоит в сравнении явлений автономной детской речи в шести языках, выбранных так, чтобы представить разнообразные языковые структуры и социолингвистические окружения в пределах доступного материала: арабский язык (Сирия), маратхи, команчский, нивхский, (американский) английский и испанский. Первые два являются крупными языками Азии, на которых говорят миллионы и которые имеют устойчивые литературные традиции; следующие два принадлежат малым бесписьменным коллективам, один в Новом Свете, другой - в Старом; два последних являются крупными европейскими языками. Главным источником материала по первым четырем языкам послужили статьи Фергюсона (Фергюсон 1956), Келкара (Келкар 1964), Касагранде (Касагранде 1948) и Аустерлица (Аустерлиц 1956); материал по английскому и испанскому языкам был собран от информантов [1].

Допущения

Прежде чем приступить к рассмотрению материала, выскажем некоторые допущения, на которые опирается данная работа, поскольку они не совпадают с распространенным взглядом на автономную детскую речь. Здесь принимается, что автономная детская речь есть относительно устойчивая, конвенционализированная часть языка, передаваемая "естественными" средствами языковой передачи в значительной степени так же, как остальной язык; она не является ни чем-то универсальным, инстинктивно создаваемым детьми повсюду, ни эфемерной формой речи, возникшей в результате подражания взрослыми речи ребенка. Однако, подобно другим маргинальным системам, таким, как подзывания животных, автономная детская речь обнаруживает модель диффузии, отличную от нормального языка: например, некоторые единицы автономной детской речи часто присутствуют в контактирующих, но генетически не связанных языках.

Допущение об относительной устойчивости, противопоставленное теории создания ad hoc, основывается на таких исторически засвидетельствованных случаях, как значительное подобие записей арабской автономной детской речи начала XIX в. и современной арабской автономной детской речи [2]. Еще более впечатляющим примером служит устойчивость слов автономной детской речи, обозначающих питье, еду и сон, в течение примерно двух тысяч лет в Средиземноморье. Римской грамматист Варрон (116-27 до н.э.) [3] приводит лат. bua и papa или pappa в качестве автономных детских слов, обозначающих питье и пищу соответственно; засвидетельствовано также употребление лат. naenia "погребальная песнь, горестное стенание" в автономной детской речи со значением "колыбельная". В настоящее время общим арабским автономным детским словом, обозначающим питье, является mbu или mbuwa. Автономным детским словом, обозначающим пищу, по всем областям распространения испанского языка является papa; некоторые носители испанского языка считают это особым употреблением слова "картофель" из языка взрослых, но оно засвидетельствовано в испанском языке до появления картофеля. Автономным детским словом, обозначающим хлеб, в современном арабском языке Марокко является bappa (или babba, или pappa). Общеарабским автономным детским словом, обозначающим сон или колыбельную, является ninni или ninne, встречающееся также в итальянском языке. Детали диффузии абсолютно неясны, но очень мало сомнения в том, что существует историческая связь между латинскими словами и словами современного арабского, испанского и итальянского языков.

Допущение о том, что единицы автономной детской речи конвенционализированы и передаются из культуры в культуру, а не универсальны, можно оценить, рассмотрев табл. 1. В структуре этих единиц имеются сходства, о которых будет сказано ниже, но любое мнение об их универсальности опровергается такими контрастами, которые обнаруживают сирийско-арабские и испанские автономные детские единицы, обозначающие "отец" (baba : tata), "младенец" (bubbu : nene), "пища" (mamma : papa), "маленький" (nunu : tiquitito) [4].

Допущение о том, что взрослые обучают детей значительной части автономной детской речи, может быть приблизительно оценено с помощью простого наблюдения. Взрослые сообщают ребенку, что поезд - это choo-choo, а собака - это bow-wow и повторяют ему это до тех пор, пока он не создаст своей версии этих слов. Альтернативное объяснение, что миллионы детей независимо друг от друга создают такие единицы, как choo-choo и bow-wow вместо сотен других возможных, равно удовлетворительных звукоподражаний. явно несостоятельно. Справедливо, конечно, что иногда взрослые в самом деле имитируют какую-либо единицу речи детей и она закрепляется в семье; справедливо также, что имеются сходства между признаками речи детей и признаками автономной детской речи и что взрослые часто чувствуют, что единицы автономной детской речи являются имитациями речи детей. Однако общее допущение о том, что взрослые обычно дают начало автономной детской речи, пользуясь тем знакомым им материалом, который представляется подходящим для этого, остается в силе. Имеются примеры слов автономной детской речи, которые включаются в нормальный язык, таковы англ. tummy "животик", некоторые нивхские слова (Аустерлиц, 1956, 271-272), исп. pininos "ножки".

Материал

В автономную детскую речь входит материал по крайней мере трех родов: 1) интонационные и паралингвистические явления, которые сопровождают как нормальный язык, так и автономную детскую речь; 2) морфемы, слова и конструкции, являющиеся модификациями нормальных языковых; 3) ряд лексических единиц, специфических для автономной детской речи.

Интонационные признаки отмечались многими авторами, и даже случайный наблюдатель может заметить большую частоту основного тона, предпочтение определенных мелодических контуров и такие специфические признаки, как лабиализация, встречающиеся в автономной детской речи многих языков. Многое из этого включается в термин Ammenton. Пока было предпринято очень мало попыток систематического описания подобного материала автономной детской речи [5], и он не будет больше здесь рассматриваться.

Материал автономной детской речи, производный от нормального языка, весьма разнообразен в шести рассматриваемых языках, но имеется значительное количество общих фонологических и грамматических моделей модификации, представляющих интерес.

Модификации нормальных языков

Фонология [6]

Упрощение сочетаний согласных (например, англ. tummy вместо stomach "живот") засвидетельствовано во всех языках, кроме арабского, но может встречаться и там. Имеется любопытное отклонение от этого в нивхском языке: там сохраняется много конечных сочетаний согласных, хотя они и упрощаются; конечные сочетания в нивхской автономной детской речи более сложны, чем в автономной детской речи других языков.

Замещение r другим согласным (например, англ. wabbit вместо rabbit "кролик") - либо одним из плавных l, w или у, либо апикальными смычными t или d - встречается во всех шести языках. Появление l в нескольких языках удивительно, так как некоторые лингвисты считают, что вибранты являются более "основными", чем боковые, на том основании, что имеется много языков с вибрантами и без боковых, но мало - с боковыми и без вибрантов.

Замена задненебных апикальными (например, англ. tum on вместо come on "идем!") засвидетельствована во всех языках, кроме арабского и нивхского; учитывая частотность задненебных в арабской и нивхской автономной детской речи, можно предположить, что эта замена там не встречается.

Некоторые взаимозамены сибилянтов, аффрикат и смычных (например, англ. soos вместо shoes "башмаки") встречаются во всех языках, кроме команчского и нивхского, и принадлежат к трем различным типам: а) шипящие замещаются свистящими (арабский, маратхи, английский); Ь) сибилянты замещаются [сh] (маратхи, испанский); с) аффрикаты замещаются смычными (маратхи). Наиболее интересна здесь, может быть, замена [s] на [сh] (например, исп. becho вместо beso "поцелуй"), поскольку последнее многими лингвистами ощущается как "основной" звук; это замещение представляется очень неестественным носителям английского языка. В испанской автономной детской речи [сh] вместо [s] широко распространено и фактически является отличительным признаком автономной детской речи; из рассматриваемых здесь языков оно встречается еще в маратхи, а также засвидетельствовано в японской автономной детской речи.

Дистантная носовая ассимиляция засвидетельствована в маратхи, нивхском и испанском языках (например, исп. mamoch вместо vamos "идем!"), а также может встретиться в других языках.

Примеры утраты безударных слогов есть в английском и испанском языках (например, исп. tines вместо calcetines "носочки") [7].

Грамматика

По крайней мере один уменьшительный или ласкательный аффикс часто встречается в каждом языке. Это может быть либо регулярный уменьшительный аффикс (например, исп. -ito, -ita или команч. -ci), либо аффикс, используемый в основном в автономной детской речи и лишь изредка - в обычном языке (например, нивх. k/q, маратх. -[k]ula/ -ukla, араб. -о, англ. -ie).

Во всех языках более употребительны существительные, чем местоимения или глаголы: предложения с именным составным сказуемым без глаголов замещают нормальную конструкцию со связкой или полнозначным глаголом (например, англ. dollie pretty вместо the doll is pretty "кукла хорошенькая"); конструкции с 3-м лицом замещают конструкции с 1-м и 2-м лицами (например, англ. daddy wants "папа хочет" вместо I want "я хочу").

В двух языках, арабском и маратхи, сдвиг родов используется как знак нежности: при обращении к мальчику употребляются существительное и местоимение женского рода или прилагательное и глагол в форме женского рода и наоборот. Например, в арабском: wen ruhti ya binti? "Куда ты ходила, девочка?", сказанное мальчику; inta zhu'an? "Ты (муж. р.) голоден?", сказанное девочке [8]. В маратхи в подобных случаях к имени мальчика прибавляется окончание женского рода и наоборот.

Словарь

Число лексических единиц автономной детской речи колеблется от 25 до 60. Чаще всего предметами речи являются: имена родства, прозвища и т. п.; части тела и функции тела; основные качества типа "хороший", "плохой", "маленький", "грязный"; названия животных и детских игр. Около 30 таких единиц, общих для большинства из рассматриваемых шести языков, перечислены ниже; они разбиты на четыре класса; в нескольких случаях приводятся модифицированные слова языка взрослых, если нет соответствующих специальных слов автономной детской речи.

Характеристики

Слова автономной детской речи, являющиеся либо модификациями нормальных слов, либо специальными лексическими единицами, обнаруживают некоторые общие характеристики. Во-первых, единицы автономной детской речи состоят из простых, более "основных" согласных, в частности смычных и носовых, и из очень небольшого набора гласных. Можно было бы ожидать, что в автономной детской речи не встречаются более редкие, более специфические согласные, которые усваиваются позднее других. Вообще говоря, так оно и есть, но имеются некоторые исключения. В нивхской автономной детской речи используются четыре фонемно различных носовых и большое количество задненебных, как было указано выше. В арабском имеется много единиц автономной детской речи с фарингальными спирантами, хотя часто считается, что они усваиваются поздно. Лучшим примером служит тот факт, что в арабской автономной детской речи существуют губные эмфатические, и очень может быть, что они являются первыми эмфатическими, которые усваиваются арабскими детьми, хотя в языке взрослых они маргинальны.

Второй фонологической характеристикой автономной детской речи всех шести языков является преобладание редупликации как частей слов, так и целых слов. В нескольких из этих языков удвоение играет некоторую грамматическую роль и в языке взрослых, но в автономной детской речи оно обычно самостоятельно и не соотносится с редупликацией в нормальном языке. По всей вероятности, редупликацию следует рассматривать как характерный признак автономной детской речи во всем мире.

Каждый из шести языков имеет типичную ("каноническую") форму единиц автономной детской речи. Имеются некоторые вариации, зависящие, по крайней мере частично, от канонических форм морфем в соответствующем языке взрослых, но самая распространенная форма - это CVC, т. е. односложное начало и окончание на согласную; CVCV - следующая по распространенности форма. Многие единицы имеют форму CVCCV с двойным согласным в середине, даже если это не обычно для языка взрослых. Пример вариации, обусловленной нормальными каноническими формами, можно привести из испанского языка; в испанском языке взрослых односложные слова вида CVC чрезвычайно редки, и эта форма, как представляется, не встречается в испанской автономной детской речи, где самой распространенной формой является CVCV.

Что касается грамматики, то самыми примечательными признаками, кроме редупликации и канонических форм, упомянутых выше в качестве фонологических характеристик, являются отсутствие словоизменительных аффиксов, наличие специфического для автономной детской речи аффикса и использование слов в различных грамматических функциях. Наиболее широко представленные семантические поля специфического словаря автономной детской речи включают родство, пищу, части тела, животных.

Необходимо отметить, что признаки, перечисленные здесь в качестве характеристик автономной детской речи, вообще характерны для однословных высказываний ("монорем"), употребляемых детьми на стадии лингвистического развития, следующей за стадией призывных звуков и других дорепрезентативных единиц и предшествующей стадии двусловных высказываний, где появляются слова и предложения [9]. К общим характеристикам относятся редупликации, примитивные аффиксы; в качестве объектов речи выступают пища, животные, игрушки и т. д.

В связи с этим подобием напрашивается гипотеза о том, что каждый языковой коллектив располагает некоторым запасом единиц автономной детской речи, который может служить малышам в качестве подходящего материала для подражания при создании ими монорем, но который не пересекается с нормальными словами языка и может постепенно отбрасываться по мере того, как в речи детей появляются настоящие слова. Ребенок может создавать и часто создает свои моноремы, черпая из других источников, таких, как звукоподражания или фрагменты высказываний взрослых, но единицы автономной детской речи обычно остаются одним из его основных источников. Таким образом, словарь автономной детской речи любого языкового коллектива может играть особую роль в лингвистическом развитии детей: он облегчает каждому ребенку усвоение набора монорем, от которых он может идти дальше к началам настоящей грамматики. Экспериментальное подтверждение этой гипотезы сопряжено с определенными трудностями; быть может, наиболее релевантные данные будут получены в обществах с совершенно другими установками по отношению к усвоению языка ребенком (Ср. Фёгелин и Робинет, 1954).

Функции

При каких обстоятельствах и в каких целях употребляется автономная детская речь? По этому вопросу опубликовано очень мало материала. Однако в статьях указываются и информантами упоминаются некоторые ситуации или цели; их можно рассмотреть.

Возможно, что главной целью считается обучение ребенка речи; когда людей спрашивают, для чего и в каких случаях они употребляют автономную детскую речь, они отвечают, что пользуются ею в разговоре с маленькими детьми, чтобы тем было легче учиться говорить. Если задавать более подробные вопросы, они могут объяснить, что то, что они говорят на автономной детской речи, ребенку легче усвоить, что это яснее, т. е. ребенку легче услышать; кроме того, когда имеется выбор между двумя способами сказать что-либо, особенно в маратхи, автономная детская речь пользуется более ярким, более "маркированным" способом. Это ощущение, очевидно, не во всех случаях верно (разве pussy "киса" много легче, чем cat "кошка"?) и слишком расплывчато сформулировано, но представляется, что оно отражает в духе народной мудрости ту функцию, которая была предположительно названа выше. Но стоит немного поразмыслить, и становится ясно, что это не единственный случай употребления автономной детской речи. В каждом из шести рассматриваемых языковых коллективов ее употребляют также при обращении к младенцам, которые еще не начали учиться говорить, и к любимым комнатным животным. Ясно, что новорожденного младенца или домашнее животное не учат говорить.

Представляется, что вторичное употребление автономной детской речи отражает желание говорящего воссоздать некоторый аспект ситуации "воспитатель - младенец", в которой имеет место первичное употребление автономной детской речи. Инициатива при этом может исходить от ребенка. Например, ребенок, который уже вышел из стадии пользования автономной детской речью, может опять обратиться к автономной детской речи, может даже употребить автономную детскую речь, которой он не пользовался раньше, для того чтобы привлечь к себе внимание или для того, чтобы с ним обращались в некотором отношении как с младенцем. Кроме того, взрослые пользуются автономной детской речью, передавая речь детей; в некоторых языковых коллективах (например, маратхи, норвежский) автономную детскую речь часто употребляют, изображая речь детей в произведениях художественной литературы, в романах и рассказах.

Ситуация "воспитатель - младенец" может также воссоздаваться воспитателем. Например, представляется, что употребление автономной детской речи в обращении к любимым комнатным животным и новорожденным младенцам выражает нечто вроде покровительства и привязанности, характерной для воспитателя по отношению к ребенку. Исследователь маратхи [Келкар] указывает, что говорящий испытывает от этого чувство удовлетворения.

В маратхи, английском и испанском языках засвидетельствовано употребление автономной детской речи любовниками; в этом случае не всегда ясно, воссоздается ли покровительство воспитателя или зависимость ребенка. Заслуживает внимания сообщение Келкара о том, что в ситуациях многоязычия взрослые, которые пользуются автономной детской речью в общении с другими взрослыми, употребляют ее только на своем родном языке. Однако весьма вероятно, что положение может меняться в зависимости от многих факторов; в любом случае это связано с важным общим вопросом стилей, выражающих отношения, во втором языке.

И наконец, документально засвидетельствовано, что в некоторых языках автономная детская речь употребляется взрослыми в определенного рода песнях, загадках и каламбурах, что имеет мало прямого отношения к использованию ее в общении с детьми (Аустерлиц 1956, 272-273).

Вариативность и диффузия

На факт вариативности в автономной детской речи было указано выше; он требует дополнительного рассмотрения. Во-первых, имеются семейные вариации: некоторая единица входит в употребление в одной семье, укрепляется в ней, но не распространяется за ее пределы. Имеются также примеры единиц, которые переходят из одной семьи в другую, но не становятся всеобщими.

Во-вторых, имеется ареальная диффузия, о которой упоминалось выше. Единицы автономной детской речи часто диффундируют в пределах ареала, а не в соответствии с линиями генетических отношений - в отличие от огромного количества других языковых явлений. Хорошим примером может служить слово автономной детской речи [kix], значащее "грязный, не трогай", и т. п. Это слово с небольшими различиями, зависящими от фонологических систем соответствующих языков, встречается почти во всех языках Среднего Востока. Оно засвидетельствовано (Маккарус 1963) в арабском, курдском, персидском и арамейском языках, хотя эти языки представляют две различные языковые семьи, семитскую и индоевропейскую (иранскую ветвь). Слово [kix] не засвидетельствовано в турецком языке, в котором нет фонемы типа [х]. Другой хороший пример - это употребление слова wawa, uwwa или vava в значении "боль, рана, ушиб" по всему Среднему Востоку (в арабском, арамейском, турецком, персидском, армянском, греческом языках), с [v] в языках, подобных персидскому и греческому, не имеющих регулярной фонемы типа [w].

Этого рода диффузия может объясняться тем фактом, что единицы автономной детской речи не полностью влились в грамматическую систему языка, хотя они достаточно хорошо влились в его фонологическую систему. Эта недостаточная слитность явно облегчает заимствование этих терминов из одного языка в другой, однако, по-видимому, для объяснения данного явления нужно искать не только лингвистические, но и социальные факторы.

Вариативность этого рода, будучи относительно независимой от генетических отношений, представляет удобный случай для изучения дистрибуции единиц автономной детской речи по всему миру на статистической основе и для такого анализа статистических универсалий того или другого вида, который предпринял Якобсон (Якобсон 1962), по крайней мере с mama и papa, предложив некоторые объяснения их встречаемости в языках мира с частотностью гораздо большей, чем случайная. Для лингвиста это редкое удовольствие располагать языковым явлением, которое можно изучать по всему земному шару без необходимости в поправках, вытекающих из генетических отношений соответствующих языков.

Другой вид вариативности автономной детской речи в разных языках - это объем словаря или диапазон варьирования некоторой части словаря. Одним из неожиданных открытий данного исследования явилось сходство явлений автономной детской речи в шести рассматриваемых языках, в то время как можно было предположить, что будут обнаружены серьезные культурные различия в единицах автономной детской речи и в ситуациях, в которых они употребляются. Однако в этом направлении нужны дальнейшие исследования.

Следует указать еще на один пункт, где наблюдается расхождение, а именно на различия в установках по отношению к публичному употреблению автономной детской речи. В нашем обществе взрослые упоминают автономную детскую речь в серьезном разговоре с извиняющимся видом и чувствуют себя довольно неловко, цитируя примеры из автономной детской речи. Кроме того, в нашем обществе широко распространено мнение, будто употребление автономной детской речи препятствует усвоению языка. Считается, что если употреблять слишком много автономной детской речи дома, то ребенок не выучит как следует нормальный язык. Это убеждение в явной форме высказывается в книгах, посвященных развитию ребенка, хотя, кажется, нет экспериментальных данных, которые подкрепляли бы его [10]. В противоположность этому в арабском мире нет таких взглядов на автономную детскую речь. Взрослые могут обсуждать автономную детскую речь совершенно свободно, и они с легкостью пользуются ею в подходящих случаях. Представляется, что у них нет и следа мнения о том, что употребление автономной детской речи может препятствовать усвоению языка взрослых. Но и американцы и арабы считают, что автономная детская речь больше пристала женщинам, чем мужчинам.

Резюме

Автономная детская речь - это языковая подсистема, которую речевой коллектив считает пригодной в основном для общения с маленькими детьми; она включает в себя интонационные признаки, модификации нормального языка и набор специфических лексических единиц. Специфических лексических единиц обычно насчитывается от 25 до 60; это термины родства и апеллятивные имена, функции тела, некоторые простые качества (например, "грязный", "хорошенький", "горячий", "холодный") и слова, относящиеся к животным, детским играм, и связанные с ними единицы. Для слов автономной детской речи типичны смычные, носовые согласные и ограниченный набор гласных; эти слова имеют структуру CVC или CVC(C)V, часто редуплицируются и часто содержат уменьшительный суффикс, характерный для автономной детской речи данного языка.

Слова автономной детской речи не являются универсальными, они передаются почти так же, как другие языковые явления в коллективе. Представляется, что автономная детская речь служит в каждом языковом коллективе специальным источником детских дограмматических слов, давая детям возможность создавать на этой стадии своего развития единицы, которые они могут отбрасывать по мере усвоения настоящих слов и грамматики. Это первичная функция автономной детской речи, которая, кроме того, употребляется при обращении к новорожденным младенцам и любимым комнатным животным, а также в разговорах взрослых между собой, когда воссоздаются "ситуации с младенцем". Единицы автономной детской речи достаточно хорошо влились в фонологическую систему языка, но они так мало соотнесены с грамматикой нормального языка, что, с одной стороны, проявляют значительную вариативность в пределах одного языкового коллектива, а с другой - имеют тенденцию легко диффундировать, переходя языковые границы вне зависимости от генетических отношений. Система любой данной автономной детской речи может быть охарактеризована в терминах внутренней структуры с помощью объема специфического словаря и диапазона вариативности. Внешне она может быть охарактеризована количеством ее вторичных употреблений и отношением к ее публичному использованию.

Таблица 1

	Арабский	Маратхи	Команчский	Нивхский	Английский	Испанский
Родство
1. Мама	mama	(m)ai	-	yma	mommy	mama
2. Папа	baba	baba	?api?	da(j), dyj	daddy	tata
3. Младенец	bubbu	bal	nini?	(nena)	baby	nene
Тело
4. Пища	mamm	memmem	tata?	mama, nana	-	papa
5. Питье, вода	mbu(wa)	papa	papa	-	dink	a(guita)
6. Сон	ninni, ninne	nini, зoзo gai (gai)	-	qoq	sleepy-bye, night-night	tuto, meme
7. Мочеиспускание	?ahh	mumu, shu	-	hisa, cisa	wee-wee, pee-pee	pipi, pichi, chichi
8. Испражнение	kacco	(i)shi	?a?h, ?asi	[a?a]	poop(oo)	popo, kaku
9. Купание	gullu gullu	toto	-	ypyp	-	-
10. Боль	wawa	bau	?ana, nana?	ykyk	ow, booboo	yaya, coco
11. Хождение, ноги	dade	calcal	-	ngonk, amqamq	footsie	patita, pininos
12. Грудь, молоко	zeze, zizz	pipi	cici?	mynk, myny	-	-
13. penis	-	nuni, nunu	wi?asi	coc(k)	-	-
14. vagina	-	chimi	ta?si	bew, pelnga	-	-
Качества
15. Милый	dahh	chan chan	?uma?	ulak	p(r)it-tie	nino
16. Плохой, нелья	dide, (hu)mm	ha (?)	?a?ha?	-	(?ae?ae)	альвеолярный кликс
17. Грязный	kixx, kacc	yakk, isi?	?ax	alqalq	[yix]	fuchi, chocho
18. Горячий	?uhh	hay	?iti?	-	burnie	ssss
19. Холодный	hu	gar gar	?ici?	-	-	fio
20. Ничего не осталось	bahh	koko	-	ap(k)a	a(ll) gone	cabo
21. Маленький	nunu	pitikla	-	-	teenee(-weenee), itty-bitty	tiquitito
Животные и игры
22. Собака	cawcaw	bhubbu	pa/opo?	gyck, gycy	doggie, bow-wow	guau guau, gua gua
23. Кошка	nawnaw, biss	mau, mini	wa?o?	-	pussy(-cat), kitty(-cat)	cuchito, michi, bicho
24. Птица	kuku	chiu	kaka?	bic-(ng)aq	birdie	pipi
25. Домовой	bucbuc	bagul-bua	moki?	humk	bookeyman	cuco, coco
26. Уходить	tishsh	bhur	-	-	bye-bye	mamoch calle
27. Прятки	naww, ba??-ceno	kukk, bua	-	-	peek-a-boo	oneta
28. Ношение на спине	ha?ha?	kokru ho-	mama?	aci, (b)apu	piggy-back	upa
29. Шум, ухо	kurr	kurr	-	-	-	-
30. Конфеты, сласти	nahh	khua	koko?	-	-	uches

1. В маратхи и в английском языках есть много автономных детских слов для обозначения матери и отца. В маратх. мать: mai, dzidzi, аi (нормальное слово языка взрослых), marni (заимствованное из английского); отец: baba, enna, dada, tatya, tata, эрра, nana, aba, bhau; рэра, daedi (заимствовано из английского). В англ. мать: mom, ma, momma, mommie; отец: dad, daddy, dada, pop. Касагранде говорит (о команчском языке): "Нет специального общеупотребительного детского слова [для обозначения матери], употребляется нормальное слово взрослых pia" (Касагранде 1948, 12); однако он включил в свой перечень mama?, которое считает английским. Испанское детское слово mama (также rnami) имеет ударение на первом слоге; mama с ударением на конце - это несколько отклоняющееся от нормы слово языка взрослых.

2. Команч. ?api? значит также "брат отца" и "друг отца"; детское toko?, toto? "дед" (в языке взрослых это "отец матери") иногда употребляется для обозначения отца. Исп. tata также может употребляться в значении "дедушка".

3. Араб. bubbu и команч. nini? также употребляются в значении "кукла". Ваl в маратхи является также словом языка взрослых, но в автономной детской речи употребляется обычно с особой инюнацией; другие слова со значением "дитя" в автономной детской речи не употребляются. Нивх. nena истолковывается только как "кукла". Nena женского рода встречается в испанском, а в Чили nene относится к обоим полам.

4. В англ., по всей видимости, нет общеупотребительного слова автономной детской речи со значением "пища"; иногда употребляется yum-yum "вкусный".

5. В маратх. papa также значит "поцелуй".

6. В араб. имеются варианты: ?а??а ninni(-e), ?o??o ninni(-e). Исп. hacer tuto засвидетельствовано в Чили, a hacer meme (или mimi) - в Мексике.

7. Исп. pichi, chichi не засвидетельствованы в Мексике.

8. В Чили роро - это "задний проход", иногда - "vagina", но никогда - "испражнение" или "экскременты"; kaku не засвидетельствовано в Мексике.

9. Араб. gullu gullu заимствовано у Маккаруса.

10. Исп. tener una yaya (или yayita) засвидетельствовано в Чили, hacerse coco - в Мексике.

11. Нивх. amqamq значит "хождение", ngonk (варианты ngon, ngongon, ngono) - "ноги". Исп. patita "нога" засвидетельствовано в Мексике и в Чили; в значении "входить, делать шаги" в Чили употребляется andando patita, в Мексике - hacer pininos.

15. Маратх. chan chan - редуплицироаанная форма слова взрослых chan. Исп. nino (в языке взрослых - lindo) засвидетельствовано .олько в Чили.

16. Араб. dide значит "не делай этого, а то я отшлепаю тебя"; (hu)mm значит "не трогай".

17. Исп. chocho - детская форма от sucio "грязный"; возможно, сюда же относится fuchi.

18. Исп. ssss сопровождается потряхиванием расслабленных пальцев, как будто только что обожженных.

19. Маратх, gar gar - редуплицированная форма от слова языка взрослых gar.

22. В Чили - guau guau, в Мексике - gua gua.

24. Маратх. chiu истолковывается как "домашний воробей". Команч. kaka? значит также "головная вошь".

25. В команч. есть несколько слов для пугания детей; muki? - вид гигантской совы, mumu - темнота или гром, ?ini? - ядовитое насекомое или маленькая змея или скорпион, В испанском языке Чили иногда употребляется cuca, женский род от cuco.

27. Англ. peek-a-boo в основном употребляется в Америке; обычная британская форма bo-peep.

28. Маратх. kokru ho- значит "играть в овечку", т. е. ездить на чужой спине; команч. mama? истолковывается как "лошадь"; употребляется ребенком, когда он хочет, чтобы кто-нибудь поносил его на спине.

Примечания

1. В качестве дополнительного источника материала по арабскому языку Сирии послужили заметки Маккаруса; они также обеспечили информацию о единицах автономной детской речи в арабском языке Ирака, в турецком, курдском, персидском, арамейском языках и в греческом языке Александрии. Дальнейшие уточнения арабских данных были произведены мистером и миссис Мухтар Ани (Moukhtar Ani) из Дамаска. Келкар добавил примеры из маратхи в личных беседах. Основными испанскими информантами были миссис Ракель Сапорта (Raquel Sароrtа) из Чили и мисс Иоланда Ластра (Yolanda Lastr a) из Мексики; английскими информантами были сам автор и его коллеги. Сьюзин Эрвин-Трипп прочла рукопись и сделала ценные замечания.

2. В очерке разговорной речи арабского языка Сирии и Египта, написанном Саббагхом (Саббагх 1886) в 1812 году, содержится пять слов автономной детской речи (огласовка не ясна): bahh "ничего не осталось", dahh "сверкающий, хорошенький", uhh "горячий", nchigg "гули" - говорится, чтобы вызвать у ребенка улыбку и первое слово, mnahh "сласти, конфеты". Все эти слова употребляются в арабском языке Сирии и сейчас (современная форма последних двух слов - nkigg, nahh).

3. Varr. ар. Non. 81.2: cum cibum ас potionem buas ac pappas vocent et matrem mammam patrem tatam (Heraeus, 1904; repr: 170-172) ["питье и пищу buas и pappas назыаают, мать mamma, отца - tata"].

4. Это понятие универсальности мы находим даже в таких работах, как работа Льюиса (Льюис 1957, 80). "Фактически детский язык является универсальным языком. Если мы составим краткий перечень самых первых слов, произносимых детьми, с их значениями, мы получим словарь, знакомый каждому".

5. Келкар (Келкар 1964, 3, 2) уделяет значительное внимание интонации.

6. Тщательное описание фонологических характеристик норвежской автономной детской речи, проделанное Хаугеном (Xауген 1942; viii-x), включает большую часть перечисленных здесь характеристик.

7. К удивлению, испанская автономная детская речь обнаруживает различительную роль ударения, например pípi "птица": pipí "мочеиспускание". Кроме того, несколько единиц автономной детской речи отличается от слов языка взрослых только ударением; например, детское mama "мама" и papa "пища" отличается от ненормативных слов языка взрослых mamá, papá "мама", "папа", а детское gua guá отличается от слова взрослых guágua "автобус" в испанском языке островов Карибского моря и слова guá gua "ребенок" в испанском языке Боливии. В испанской автономной детской речи имеются как CVCV (=C'VCV), так и CVC'V, и обе формы являются каноническими.

8. Арабские примеры заимствованы у Маккаруса.

9. Некоторые моноремы остаются словами в более сложных высказываниях, но понятие моноремной стадии в развитии языка представляется имеющим основание. Полезное описание характеристик монорем было недавно дано в книге Вернера и Каплана (Вернер и Каплан 1963, 134-137). Полное понимание подобия автономной детской речи и действительных единиц детского языка находим в работе Якобсона (Якобсон 1962, 539): "Произведения детского словотворчества только тогда широко используются в общении между детьми и взрослыми, когда они отвечают лингвистическим требованиям ребенка..."

10. Эта мысль присутствует даже в таких детальных обзорах, как работа Маккарти: "...употребление автономной детской речи взрослыми в детском окружении часто способствует сохранению инфантильных речевых навыков" (Маккарти 1954, 536). Более осторожно по этому пункту высказывается Льюис (Льюис 1957, 89); "Но мать, которая из-за теории, что детский язык является слишком "младенческим", "неправильным", отказывается говорить на нем со своим ребенком, может причинить ему вред, замедляя его языковое развитие. С другой стороны, если говорить с ребенком на детском языке слишком долго, можно повредить ему по-другому, его речь может остаться детской, в то время как ему уже следует вырасти из нее".

Литература

Аустерлиц 1956: R. Austerlitz. Gilyak nursery words. "Word", 1956, 12, 260-279.
Вернер и Каплан 1963: H. Werner and B. Kaplan. Symbol formation. New York, John Wiley, 1963.
Касагранде 1948: J. В. Casagrande. Comanche baby language. "International Journal of American Linguistics", 1948, 14, 11-14.
Келкар 1964: А. Кеlkаr. Marathi baby talk. "Word", 1964, 20, 40-54.
Льюис 1957: М. М. Lewis. How children learn to speak. London, George G. Harrap, 1957.
Маккарти 1954: D. McCarthy. Language development in children. In: "Manual of child psychology", ed. by Leonard Carmichael. New York, John Wiley. 1954.
Маккарус 1963: Е. МсСаrus. Near Eastern baby talk. Unpublished notes.
Саббагх 1886: М. Sabbagh. Mtha'il Sabbag's Grammatic der arabischen Umgangssprache in Syrien und Aegypten. H. Thorbecke, ed. Strassburg, K. J. Trubner, 1886.
Фергюсон 1956: Ch. A. Ferguson. Arabic baby talk. In: "For Roman Jakobsons, Morris Halle et al., eds. The Hague, Mouton, 1956.
Фёгелин и Робинет 1954: С. F. VоеgеIin and Р. М. Rоbinеtt. "Mother language" in Hidatsa. "International Journal of American Linguistics", 1954, 20, 65-70.
Xауген 1942: Е. Haugеn. Norwegian word studies. Vol. I, part III. (Baby talk, pp. VI - X). Mimeographed, on deposit Library of Congress, 1942.
Хэрэус 1904: W. Heraeus. Die Sprache der romischen Kinderstube. Archiv fur lateinische Lexikographie, 1904, 13, 149-172. Repr. in: "Kleine Schriften von Wilhelm Heraeus". J. B. Hoffman, ed. Heidelberg, Carl Winter's, 1937, 158-180.
Якобсон 1962: R. Jakobson. Why "mama" and "papa"? In: "Selected writings". Vol. I. The Hague, Mouton, 1962.