Вяч. Вс. Иванов

О СООТНОШЕНИИ ЭТИМОЛОГИИ И РЕКОНСТРУКЦИИ ТЕКСТА

(Этимология. 1984. - М., 1986. - С. 66-70)

 
Надежность этимологии в существенной степени зависит от длины исторически отождествляемых последовательностей. В случае, если отождествляются в родственных языках только корневые морфемы, вероятность этимологии относительно мала (в особенности при наличии неоднозначных фонетических соответствий, допускающих выбор из многих возможностей) и уменьшается с длиной корневой морфемы (уже поэтому вызывают сомнения попытки глубинной реконструкции однофонемных корней в таких языках, как праиндоевропейский, ср. детальное обсуждение этой проблемы в материалах состоявшегося V Международного конгресса лингвистов [1], хотя одновременно с этими материалами и вскоре после них появились чрезвычайно смелые и бездоказательные попытки выделить аффиксы в пределах реконструируемых корней [2]). При большей длине корня (как в ностратических реконструкциях В. М. Иллич-Свитыча и северо-кавказских С. А. Старостина) надежность сопоставлений возрастает (в особенности при наличии уникальных звуковых соответствий, позволяющих отождествить фонемы при достаточно большом их наборе). Но наиболее достоверными (как в классической индоевропеистике после младограмматиков) следует считать соответствия, простирающиеся на целое слово. В этом состоит особая ценность реконструкций целых словоформ, последовательно проводимая в новейших этимологических словарях праславянского (а ранее - в индо-арийском словаре Тернера и некоторых других аналогичных изданиях). Для индоевропейского соответствующие материалы накоплены в отдельных словарных статьях словарей и этимологических работах, но не суммированы систематически. Особый интерес представляло бы составление собраний словоформ для каждой группы диалектов: в этом духе можно было бы истолковать уже балто-славянский словарь Траутмана и исследование общей балто-славяно-германской лексики Стангом.
Современные успехи в области восстановления целых фрагментов мифопоэтических текстов (в особенности для индо-ирано-греческого) в соединении с семиотическими исследованиями древних текстов (в свою очередь соприкасающихся с лингвистикой текста) позволяют говорить о возможности создания для отдельных групп диалектов и таких словарей, где систематически отождествляются сочетания из двух и более словоформ, что делает этимологию каждой из них бесспорной и вместе с тем представляет существенный шаг вперед в изучении семантики и реалий. Сходная задача для общеиндоевропейского облегчается тем, что во многих случаях древние сочетания слов позднее превращаются в одно слово - сложное или содержащее элемент, позднее грамматикализованный, но ранее бывший самостоятельным словом (как превербы). Задача восстановления целых общеиндоевропейских сочетаний может быть поставлена в отношении определенных функциональных жанров мифопоэтических и ритуальных текстов: юридических, сакральных и т. п. Ограничимся выборочными примерами.
По-видимому, сохранившиеся в каждой отдельной древней индоевропейской традиции архаические тексты дают достаточное основание для восстановления не только распределенной до диалектам лексики, обозначающей колесо и колесницу (чему в последние годы посвящено несколько специальных работ), но и целых словосочетаний, относящихся к коневодству, состязаниям в езде на колесницах и другим особенностям подготовки к длительным конным походам на колесницах, которые определяли жизнь носителей отдельных диалектов во II тыс. до н. э. Целесообразно взять в качестве одного из отправных руководство по коневодству митаннийца Киккули в котором наряду с собственно коневодческими предписаниями содержатся инструкции о том, как переводить митаннийские арийские в хурритские коневодческие термины. На их перевод (хет. tarkumiyawar) согласно предписаниям отводятся целые дни: I. NА UD 35KAM -m[a… nam-m]а tar-kum-mi-уа-u-аr [3] 'на 35-й же день… опять перевод'. Вопреки ошибочно высказывавшимся взглядам, подвергнутым уже основательной критике, это бесспорно свидетельствует о живучести арийской коневодческой языковой практики в момент составления текста Киккули во 2-й половине II тыс. до н. э. Составитель текста, как и автор другого коневодческого трактата, носит титул LUа-аsh-shu-ush-shа-аn-ni, где хурритский суффигированный артикль -nni присоединен к основе аshshushsha(n)-. Наиболее естественным объяснением этого митаннийского арийского слова представляется его сближение с др.-инд. asvasa-rathya- 'искусство тренировки коней и езды на колесницах'. В этом последнем санскритском сложном слове отражено то же самое значение asvasa 'тренировка коней', которое было у митан. ар. ah-shu-shsha-(nni) 'инструктор по тренировке коней', ср. аккад. ассир. (amel)susanu, вавил. shushanu с тем же специальным и вместе с тем более общим значением 'специалист по обращению с животными (лошадьми, быками, обезьянами и т. п.)', ср. сир. shushana 'indus qui elephantum regit' [4]. Предлагаемое отождествление позволяет вернуться к сравнению митаннийского арийского слова с вед. asva-san- 'добывающий, выигрывающий коней', предложенному Педерсеном [5], но поставленному под сомнение из-за спорности смыслового отождествления [6]. Но значение чаще лучше видно из специальных санскритских текстов, как в данном случае. В ведийском же конверсное значение глагола san- 'дарить-добывать' постоянно вызывало недоумение у комментаторов [7]. Глагол нередко употребляется именно по отношению к коням: gam аsvam sanuyam (Rgveda X, 119, 2) 'я хотел бы добыть быка и коня'. Сложные слова asva-san- и pacu-san- должны сохранять след этого употребления и переводиться как 'добывающий-дарящий коней (скот)'. О древности этого исходного значения говорит и хет. shanh- 'требовать, жаждать, стремиться', др.-арм. owner 'имеет, обладает'. Но первое из словосложений было эпитетом Сомы и могло связываться с искусством езды на колесницах, поэтому обычный его перевод условен и может быть уточнен в свете предлагаемой этимологии: 'объезжающий коней, превращающий коней в отличных, добывающий (людям) коней'. В тех же местах "Ригведы", где содержатся комбинации слов типа asvam sanuyam, встречается и сочетание ratham asva 'колесо лошади (вверх понесли)' (X, 119, 3), т. е. засвидетельствованы все три составные части др.-инд. asva-sa-rath-ya-. В греческо-индо-иранском на первый член может быть перенесено значение целого, как в месопотамской и хеттской клинописи (семантическое тождество 'конь' = 'колесница'). На общеиндоевропейский характер сочетания *ekwo-rotHo- указывает точное соответствие в других языках. О древнеирландской колеснице в повторяющемся в сагах и других текстах стандартном описании, вообще весьма сходном с древнеиндийскими и древнеиранскими и потому продолжающем ту же традицию, говорится, что она движима ar da n-echaib 'двумя конями'. Другие диалектные варианты названий коня, быка и колесницы, а также разные глаголы того же семантического доля, что *sonH-, могли сочетаться с указанными или заменять их, но сохранялась общая смысловая структура текста и некоторые из слов этого семантического поля.
Из митаннийских арийских терминов, переведенных в книге Киккули, особое внимание следует обратить na-wartanna (nawa-wartanna) 'девять поворотов (на стадионе)', которое, как указал Р. Хаушильд [8], внесший особый (и до сих пор недооцененный) вклад в изучение этой проблемы, имеет точное смысловое соответствие в авест. navafraOweresam 'состоящий из девяти поворотов' (о стадионе) и в иранской практике объезжания коней, сохраняющейся в соответствующей осетинской терминологии (от *wert-). От того же корня *wert-, как уже приходилось писать, сходные наименования единиц измерения пространства (о.-слав. *vьrsta < *vrt-toH) или времени (*verme, < *vert-men) засвидетельствованы во многих диалектах. Рассматриваемый относительно узкий контекст употреблений имеет гораздо более широкие метафорические продолжения (так, термин *weghno- относится не только к стадиону, но и к пути звезд в индоиранском, не только к повозке, но и к созвездию в древнегерманском и т. п.).
Один из ведийских гимнов, важных для истолкования метафор, связанных с колесом, посвящен богу Солнца Сурье (I, 50); в нем одновременно развернуты две общеиндоевропейские метафоры, о которых говорит согласие языков, мифопоэтических текстов и памятников материальной культуры. Солнце одновременно и колесница, и глаз. На таких сложных кеннингах строится структура текстов индо-ирано-греческо-армянской поэтической традиции, с одной стороны, западноиндоевропейских (древнеирландской, древнеисландской и отчасти других древнегерманских) древних текстов, с другой. Поэтому кажется вероятным, что образы этого типа, языковая реализация которых осуществляется посредством этимологически отождествимых сочетаний слов, должны быть возведены к общеиндоевропейскому вместе с текстами, их кодирующими.
Можно было бы описать целые группы индоевропейских ритуалов, для каждой из которых возможно восстановление текста со словами, этимологически тождественными в разных индоевропейских языках. В хеттском ритуале царского погребения оборот -kan hashtai dai- 'кости положить (в …)' совпадает с лат. ossa con-dere (terra) 'спрятать (похоронить) кости (в земле)' (Виргилий, Энеида, V, 48), причем особенно показательно совпадение хеттского сочетатания глагола с видовой частицей и латинского приставочного глагола. Исходное… *kom *Hosth(i) *dheH- с тем же значением с надежностью возводиться к общеиндоевропейскому описанию погребального ритуала. Сказанное можно проиллюстрировать и на некоторых примерах за пределами индоевропейской семьи. Классич. тибет, kha.lchags.kyi.mchu 'железный клюв' (буквально kha 'рот' + lchags 'железо') как мифологическое название ворона, обитающего в аду [9], отождествимо с кетск. кыл' ан, ек, оодырок, 'ворон с горячим железом во рту летит' (загадка с отгадкой ат'эп 'клещи', записанная в стандартном виде от разных информантов Ю. А. Крейновичем и нашей экспедицией в 1962 г.). Отождествление кетск. -к,о : тибет. kha 'рот' (шумерск. kа 'рот') делает вероятной древность словосложения (возможно, восходящего либо к периоду возникновения ковки или плавки железа либо к еще более древним представлениям, связанным с метеоритным железом).
При сравнении терминологии хаттского мифа о луне, упавшей с неба, с родственными северокавказскими словами удается не только восстановить словарь исходного мифопоэтического текста, но и предложить именно на основании этимологического отождествления глаголов и относящихся к ним существительных интерпретацию всего текста как мифологического описания лунного затмения [10], ср. в особенности показательное хатт. Kashka 'бог Луны', отождествляемое с хурр. Kuzhug- (с тем же значением) и енис. *(A)suj 'луна' [11]. Каждый новый реконструируемый текст служит подспорьем и для этимологии, и для восстановления культуры носителей праязыка соответствующей семьи.
 

Примечания

1. Duchesne Guillemin J. Le probleme de la racine. - In: V-me Congres international des linguistes. Deuxieme publication. Rapports. Bruges, 1939, 7-18.

2. Raucq E. Contribution a la linguistique des noms des animaux en indo-europeen. Anrwerpen, 1939.

3. Kammenhuber A. Hippologia hettica. Wiesbaden, 1961, 208.

4. Ebeling E. Bruchstucke einer Mittelassyrischen Vorschriftensammlung fur die Akklimatisierung un Trainierung von Wagenspferdes. B., 1951, 11, 48.

5. Pedersen H. Hittitisch und die anderen indoeuropaischen Sprachen. Copenhagen, 1938, 138.

6. Bailey H. W. A problem of Indo-Iranian vocabulary. - RO, 1957, XXI, 65.

7. Hauschild R. Das Selbslob (Atmastuti) des somaberauschten Gottes Agni. - In: Asiatica. Festschrift E. Weller. Leipzig, 1954, 252.

8. Haushild R. Die Tirade von der Wagenwettfahrt des Konigs Haosravah und des Junkers Neremanah (Yast 5, 50). - Mitteilungen des Instituts fur Orientalforschung, 1959, VII, 1, 43-46.

9. Рерих Ю. И. Тибетско-русско-английский словарь. М., 1983. I.

10. Иванов Вяч. Вс. История славянских и балканских названий металлов, 1983.

11. Старостин С. А. Праенисейская реконструкция и внешние связи енисейских языков. - В кн.: Кетский сборник. Антропология, этнография, мифология, лингвистика. Л., 1982, 224.

Hosted by uCoz