М. Сводеш

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ О ЯЗЫКАХ, ВЫХОДЯЩИХ ИЗ УПОТРЕБЛЕНИЯ

(Вестник молодых ученых. Серия: Филологические науки. - № 1. - СПб., 2001. - С. 61-67)

 
0. Исчезновение языков, если взглянуть на него с широкой исторической точки зрения, - явление не новое. Шумерский, египетский, этрусский - вот знакомые примеры важных в древности языков, позднее вышедших из употребления. Распространяясь вширь, Римская Империя стерла с лица земли десятки языков Италии, Галлии и Иберии. Пиктский был сметен бесследно после завоевания Англии германскими племенами. В недавние века завоевание и колонизация новых земель европейскими державами привели в конечном итоге к исчезновению сотен языков. Это процесс продолжается и сейчас, особенно в обеих Америках. В результате мы сегодня можем наблюдать общности, чьи природные языки находятся сейчас в процессе исчезновения, и через них понять аналогичные процессы, имевшие место в прошлом. Поскольку это явление до сих пор всерьез не исследовалось, настоящая статья ставит целью, опираясь на краткое изложение нескольких известных случаев, указать на некоторые его общие черты. Здесь приводится семь примеров из Северной Америки, один из Англии и один из Южных морей. Они включают как те, которые автор имел возможность наблюдать лично, так и те, которые описаны в доступной литературе. Поскольку ни одно из этих наблюдений не ставило прямой цели выявить факторы, действующие в умирающих языках, настоящая сводка не может предложить законченного систематического ответа даже на главные вопросы. Тем не менее в ней содержится достаточно полезного материала, чтобы ее публикация была оправдана [1].
Следует оговориться, что многие из описываемых факторов близки к тем, которые мы находим в языках некоторых иммигрантских групп, особенно когда общность полностью отрезана от своей страны и культуры. Далее, все, что можно сказать о языках, находит аналогии и в других аспектах культуры. То, что эти параллели здесь не обсуждаются, не означает, что мы их не видим, но объясняется лишь скромными целями настоящих заметок.
 
1. Тасманийский (Tasmanian). Остров Тасмания был открыт в 1642 году Абелем Янсом Тасманом; в последующие 160 лет его посетили и другие исследователи, включая капитана Кука и капитана Блайя. Контакты этих экспедиций с туземцами были, почти без исключений, мирными. В 1803 году на острове появились первые британские поселения. Вместе с землевладельцами сюда приехали ссыльные, которые должны были им прислуживать, и солдаты. Практически сразу между поселенцами и туземцами стали происходить столкновения, начавшиеся после того, как солдаты открыли огонь по туземцам, занятым охотой на кенгуру. Говорят, что солдаты решили, что их атакуют. Последовали ответные действия, и реакция на ответные действия; по некоторым сведениям, на туземцев даже охотились из спортивного интереса. Однако положение становилось для поселенцев неприятным, и начались попытки (безуспешные)положить конец этим столкновениям. В 1828 году губернатор Артур, отчаявшись, решил переловить всех туземцев и переселить их в какое-нибудь безопасное место. Была объявлена награда в 5 фунтов за каждого взрослого и 2 фунта за каждого ребенка, пойманных живыми и здоровыми. Результатом этих "призов" было несколько пойманных, но еще больше убитых, поскольку туземцы, не подозревая о гуманных намерениях нападавших, отчаянно защищались. Тогда губернатор предпринял широкомасштабную экспедицию, известную под названием Черная линия. В ней участвовало до 3000 поселенцев, ссыльных работников, полицейских и солдат; они должны были расположиться в линию от восточного побережья до Великого озера в центре острова и двигаться цепью на юг, гоня перед собой туземцев, пока те не были бы благополучно оттеснены на полуостров Тасман. Экспедиция была тщательно спланирована, ее участники демонстрировали чудеса героизма и организации в гористой и поросшей густым лесом местности. Операция заняла несколько недель и стоила 30000 фунтов, однако за все время участники сумели заметить всего пять туземцев: двоих поймали, троих убили. Все остальные ушли из "невода".
Примерно в то же время Джордж Огастас Робинсон додумался до мысли выучить язык туземцев и отправиться к ним как друг. В течение пяти лет ему удалось собрать вместе всех туземцев и уйти с ними жить на остров Флиндерс. В 1800 году, по примерным подсчетам, тасманийцев было более 5000. К 1835 году, когда Робинсон добился своего, их оставалось 203. Остальные были убиты поселенцами или умерли от новых болезней или от горя. Переселенные на остров Флиндерс под защиту власти, оставшиеся тасманийцы быстро угасали; через 12 лет их осталось 44 человека. Этих несчастных снова переселили в Ойстер-бей, где они продолжали умирать от болезней и пьянства, пока в 1876 году, через 73 года после появления первых поселенцев-европейцев, не умерла последняя из них, женщина по имени Труганини [2].
Нам немного известно о языковых явлениях, сопутствовавших истории Тасмании. Образцы их речи, в основном списки слов, были записаны несколькими европейцами. На острове использовались четыре существенно расходящихся диалекта. Когда туземцев из разных районов Тасмании свезли на остров Флиндерса, им было, по-видимому, нелегко понять друг друга. Кальдер говорит об их языке как о "почти утраченном" [3]. В речи туземцев встречались английские (или пиджин) слова, такие как tea, picanini, buckalow или bacala (bullock ‘вол’), tabletee или table (travel ‘путешествовать’). Белые принесли австралийское слово lubra. По некоторым данным, на острове использовался какой-то пиджин [4].
Как и следовало ожидать при таком характере и краткости контакта, английский не заимствовал из тасманийского ничего, даже топонимов.
 
2. Йахи (Yahi). История йахи короче, чем история тасманийского, но общие элементы есть. Она начинается с "индейских беспорядков" в северной Калифорнии в 1857 году и заканчивается смертью старого индейца каких-нибудь 59 лет спустя в университетской больнице в Сан-Франциско. В прежние годы йахи, известные поселенцам под именем индейцев Милл-крик, были знамениты своими внезапными набегами и умением тут же бесследно растворяться среди холмов. Военные экспедиции против них обычно не могли их обнаружить или попадали в засаду и вынуждены были отступать. Солдаты обычно находили и убивали несколько индейцев и возвращались удовлетворенные. Мы не знаем, откуда ведется история набегов йахи, однако очевидно, что эти набеги частично были местью за причиненный ущерб, частично призваны были пополнять запасы пищи, когда не хватало дичи. Йахи не всегда удавалось уйти: несколько раз их отряды окружали и уничтожали до последнего человека, включая женщин и детей. После 1871 года о них долго почти ничего не было слышно, хотя время от времени кто-нибудь сообщал, что видел их или их следы. Такие рассказы обычно не принимались всерьез, пока в 1908 году поисковая группа не наткнулась на умело замаскированный лагерь в каньоне Дип-крик и не увидела трех пожилых индейцев, которые тут же скрылись. В 1911 году возле Орвилльской бойни залаяла собака и был обнаружен голый истощенный индеец, последний из йахи, которого голод погнал на поиски еды. Находка "дикого человека" вызвала большую панику, сильно перепугавшую прежде всего самого индейца. Попытки заговорить с ним по-английски, по-испански и на нескольких индейских языках не имели успеха, пока Т. Т. Уотерман из калифорнийского университета не вооружился списком слов языка нози (Nozi) и, после нескольких попыток, не произнес наконец слово siwin'i ‘желтая сосна’, из которой была сделана койка в тюремной камере. Начав с этого, Уотерман принялся изучать язык йахи; позднее эту работу продолжил Эдвард Сэпир. Старика-индейца звали Иши, что на его языке значило ‘человек’. Его перевезли в университет, где он довольно быстро вошел в новую роль - источника сведений о языке и культуре своего племени. Когда он попал к белым, ему было лет пятьдесят; он скоро выучился кое-как объясняться по-английски, говорил с заметным акцентом и с изменениями в грамматике. Образцы его английской речи приводит Сакстон Т. Поуп. На родном языке он говорил безупречно.
Любопытные подробности ситуации с языком Иши содержатся в следующем пассаже из Сэпира [5]:
"Иши, мой информант, почти не говорил по-английски, однако я считаю, что полные данные по терминам родства, которые я собрал от него, за исключением одного-двух сомнительных моментов, совершенно надежны. Причина этого в том, что термины собирались очень медленно, тщательно и осмотрительно и при каждой возможности перепроверялись; кроме того, данные, уже собранные по северному йана, помогали мне следить за информантом. Многочисленные схождения терминологии между йахи и северным йана никоим образом не вызваны моими подсказками. Работа оказалась возможной благодаря использованию счетных палочек разного вида для мужчин и женщин, организованных в генеалогическое древо: благодаря этому вся картинка получалась очень наглядной. Конечно, мое знакомство с северным и центральным йана тоже помогало, хотя мы и говорили на грубом жаргоне, составленном из английского, псевдо-английского и йахи".
Индейцы йахи жили, похоже, в изоляции от других индейцев и от белых поселенцев, но каким-то образом несколько слов из испанского жаргона стали им известны. Так, рассказывают, что, когда в 1885 году мистер Норвалл застиг четверых индейцев в своей хижине за кражей старой одежды, молодая женщина, бывшая среди них, указывая на Милл-крик, сказала: ‘Dos chiquitos papooses’ (двое маленьких детей), как бы прося о снисхождении. Пожилая индианка, которую обнаружила уже упоминавшаяся поисковая партия, когда к ней обратились, "попросила воды на ломаном испанском" [6].
Кстати говоря, родственные языки северный и центральный йана (вышеупомянутый нози) сейчас также утрачены, и уже ко времени смерти Иши на них говорили последние несколько человек. Обстоятельства исчезновения этих языков отличались от обстоятельств исчезновения йахи; последние их носители жили в контакте с молодыми йана, которые не говорили на родном языке.
 
3. Корнский (Cornish). Корнский вышел из употребления чуть более ста лет назад, однако уже в первой половине XVII века Джон Норден отмечал, что он начинает исчезать:
"Но в последнее время корнский народ стал все более склоняться к использованию языка английского, и их английский не хуже лучших образцов, особенно в восточной части; даже от Труро на восток звучание его вполне английское. И в западной части страны достойно удивления, что мужчины и женщины, родители и дети, хозяева и слуги общаются между собою на своем родном языке, но нет никого, кто не мог бы достойно ответить путнику на английском языке, разве что совсем уж какой отшельник, коему редко доводится говорить с благородными".
Ричард Саймондс писал в 1644 году, что "близ Пенндениса и на Краю Земли [западная оконечность п-ва Корнуолл - прим. пер.] по-английски не говорят", указывая, таким образом, что в то время все еще существовали одноязычные области. В 1707 году Эдвард Ллуйд замечал, что многие люди, особенно из благородных, не понимают по-корнски и что каждый из них говорит по-английски.
По распространенной легенде последней носительницей корнского была миссис Долли Пентрит, умершая в 1778 году в возрасте 102 лет, однако есть сведения, что другие носители могли ее пережить. Кто бы ни был последним носителем языка, эхо его тянулось еще лет 75, поскольку в 1875 году У. С. ЛакСирма и Р. Дженнер писали, что опрашивали шестерых человек от 60 лет и старше, которые знали отдельные корнские слова. Трое из них могли посчитать до двадцати. Они знали примерно 20 отдельных слов и три предложения, которые означали: (1) ‘Макрель, пара, третья, четвертая, пятая, шестая’, и дальше по-английски ‘все на подбор, все на леске, о!’ - в смысле, что их слишком много, не сосчитать. (2)‘ плескаться в воде взад и вперед’, (3)‘ Одолжи мне палку пройтись’. Эти переводы приводятся Дженнером: сами информанты лишь приблизительно понимали, что означают эти фразы [7].
 
4. Могикан (Mohican). Вопреки названию знаменитого романа Фенимора Купера "Последний из могикан" до сих пор существует небольшая группа могикан - человек 125 или около того - в графстве Шавано в Висконсине. Язык активно использовался еще одно-два поколения назад, и несколько человек все еще что-то из него помнят. В настоящее время группа говорит по-английски.
В 1734 году миссионер Джон Сарджент поселился у могикан. Он выучил их язык и энергично трудился среди них. Вскоре он составил подробный план их христианизации и "приобщения к цивилизации". Он замыслил школу, куда ходили бы дети племени, мальчики и девочки, и учились бы грамоте, а также ремеслам - земледелию, кузнечному и плотницкому делу, шитью и поварскому искусству. Сарджент не дожил до реализации своего плана, но школа была создана в 1749 году и имела успех. В 1791 году редактор Массачусетского исторического сборника писал: "Индейцы обрели цивилизацию. Все говорят и пишут по-английски. Мужчины - хорошие фермеры. Женщины - хорошие хозяйки" [8].
В 1785 году могикане переселились из своих родных мест вокруг Стокбриджа в Массачусетсе на запад штата Нью-Йорк, а в 1822 году переехали назад в Висконсин. Обе эти миграции и еще одно перемещение в пределах Висконсина были вызваны внешним давлением: индейцы каждый раз предпочитали остаться на прежнем месте. Когда индейские земли становились привлекательными для перекупщиков или поселенцев, правительство старалось предложить индейцам новые земли по ту сторону границы (frontier)и некоторую сумму денег в качестве выкупа за старые земли. Позднее наступающая граница вновь догоняла индейцев, и земельная проблема вставала вновь. В стремлении раз и навсегда решить этот вопрос правительство побуждало индейцев стать гражданами Соединенных Штатов - с индивидуальными правами на землю и без каких-либо племенных гарантий. Вопрос о гражданстве расколол племя надвое. Конгресс объявил их гражданами в 1843 году, но в 1846 году был вынужден отменить этот закон под давлением племени. В 1906 году их вновь сделали гражданами с землей в частной собственности, но в 1930-х при участии Бюро по делам индейцев и Переселенческого управления была создана резервация для тех, кто пожелал поселиться в ней [9].
У нас нет современных данных о том, как происходившее с могиканами отразилось на их языке. Наши сведения - из недавнего прошлого. Еще примерно 60 лет назад были индейцы, свободно говорившие на языке могикан. В 1938 году оставалось четверо помнивших отдельные слова на нем. Эти люди детьми говорили на языке со своими бабушками и дедушками, но это было так давно, что никто из них не может произнести больше нескольких отдельных слов и ограниченного числа устойчивых формул. Знавшие немного язык гордились этим знанием, и это их особое знание было известно всем членам того, что осталось от племени. Они сами говорили, что нередко обмениваются фразами на могикан, чтобы поразить соплеменников. Миссис Робинсон говорила мне, что пользуется "языком Стокбриджа", когда кого-то ругает, особенно если собеседник знает, что означают эти слова. Интересно отметить, что тех четверых, кто помнил о языке больше всех, не было среди выбравших блага резервации.
Словарь могикан, собранный в 1938 году, включает несколько голландских слов в ассимилированной форме, что несомненно свидетельствует о контактах с голландцами штата Нью-Йорк.
 
5. Читимака (Chitimacha). Вскоре после первого контакта с французами люди племени читимака Луизианы оказались втянуты в затяжную войну. Они страдали от многочисленных французских военных экспедиций и в конце концов вынуждены были просить мира. Их первоначальная численность оценивалась в 2600 человек [10], но во время войны они потеряли многих убитыми и пленными, которых затем продавали в рабство. В течение двух с половиной столетий население продолжало сокращаться - вероятно, не только из-за рассеяния, но и в связи с болезнями - пока не достигло 65 человек, живущих ныне вокруг Индиан-бенд на Байу-Теш. Их язык постепенно выходил из употребления, уступая давлению французского и в последнее время английского.
В 1934 году все еще оставалось два человека, хорошо говоривших на читимака. Бенжамин Пол, умерший в том году в возрасте 66 лет, говорил мне, что часто разговаривает на языке сам с собой, чтобы не забыть его. Дельфин Дюклу, которой тогда было 62 года и которая умерла в 1940-м, говорила на родном языке со своей старой теткой, пока та не умерла несколько лет спустя. Мистер Пол был в читимака пуристом: однажды он отказался диктовать мне миф, поскольку забыл, как будет на его родном языке ‘скунс’. Он предпочитал говорить по-английски или по-французски, чем мешать иностранные слова в читимака. Миссис Дюклу не разделяла этих чувств. Кроме этих двоих, была еще Полин, младшая сестра мистера Пола, понимавшая на языке почти все и умевшая объясняться на нем. Один из сыновей миссис Дюклу помнил на языке несколько слов, и иногда спрашивал у матери то или иное выражение. Несколько женщин племени знают индейские названия разных типов корзин и плетеных орнаментов; кое-какие слова, вероятно, известны и другим членам племени.
Милях в двадцати от индейского поселения, за протокой, в негритянском поселке жили двое бывших носителей читимака, отрезанные от всех нормальных контактов границами расовой сегрегации. Они были слишком стары, чтобы можно было получить от них языковую информацию, но ясно было, что когда-то они говорили на читимака как на родном языке. У одной женщины был нарушен слух, и она мне много раз говорила, когда я приезжал к ней, что слышит, что я что-то говорю, но не слышит, что именно. "Что-то про индейский язык? Ну, nup - индейское слово, значит ‘картофель’". Все это время она была занята соседским ребенком и, слушая ее воркование о детях, невозможно было ничего узнать о том, что она помнит из читимака. Рядом с ней жила Сэли Дадра (умерла в 1935 году), негритянско-индейской крови, которая была не столь рассеянна. У нее было несколько детей и внуков, которые, как и все соседи, уважали ее за знание индейского языка и, вероятно, колдовских заговоров. На вопрос об индейских словах миссис Дадра надиктовала в высшей степени примечательную смесь из индейских и придуманных слов, последние в основном на базе английских и французских, с некоторыми искажениями и изменениями. Можно проиллюстрировать это на ее числительных от одного до двенадцати: anku (чит. 'unk'u), antu (англ. two), cašinam (чокто tucina), fatiam (англ. four или forty), hustina (чит. husa), sakine (англ. six), setu (фр. sept), etu (англ. eight), nantiya (англ. nine или ninety), disiti (фр. dix), onziya (фр. onze), duziya (фр. douze). На вопрос о каком-либо слове миссис Дадра, никогда не колеблясь ни секунды, выдавала одно из своих изобретений и лишь иногда говорила, что не помнит. Она, видимо, отчасти сознавала, что придумывает слова, чтобы поддерживать роль знатока древнего языка. Гвоздем ее программы было исполнение ‘индейского’ варианта песни о Кейси Джонсе, словами которой служили бессмысленные звукосочетания, напоминавшие звучанием читимака.
Относительно социальной дистанции, повлиявшей на сохранение читимака, можно сказать, что индейская община относительно изолирована как от местных белых, которые смотрят на индейцев сверху вниз, так и от негров, которых индейцы избегают, стремясь сохранить свое общественное положение. Индейцы, женящиеся на негритянках, подвергаются остракизму. Свадьбы между индейцами и белыми обычно играют подальше от родных мест (например в Новом Орлеане) из-за местных предрассудков. Индейцы говорят, что несколько лет назад местные французы полностью их принимали, но что молодежь ставит теперь социальные барьеры. Пожилые индейцы в детстве ходили вместе с белыми детьми во французскую приходскую школу. После ее закрытия индейцы лишились школы: в белую школу их не пускали, а в школу для черных они отказывались ходить. Только в 1934 году национальным индейским управлением была для них открыта специальная школа. Предметом гордости читимака служит искусство плетения изящных корзин; лет пятьдесят назад это искусство почти забылось, но было восстановлено благодаря моральным и финансовым усилиям одной белой благотворительницы. Туристы часто заходят в дома индейцев посмотреть на корзины и поговорить с хозяевами, и местный язык всегда, похоже, привлекал туристов. Мне известны по меньшей мере три любительские, но вполне серьезные попытки собрать те или иные списки слов, и многие посетители задают попутно вопросы о названия разных корзин и других предметов.
 
6. Начиз (Nachez). На заре истории Луизианы племя начиз было настолько сильным и храбрым, что им почти удалось, в военном союзе с племенем чокто, изгнать французов со своих земель. Когда кампания провалилась из-за неожиданного, в последнюю минуту, отступления отрядов чокто, французы направили все силы на истребление начиз. Большая часть племени была перебита или продана в рабство на острова Вест-Индии. Несколько сот человек спаслись, уйдя на земли племени чикасо. Когда французы напали на чикасо за то, что те приютили начиз, последние ушли еще дальше, к племенам крик и чероки. Есть все основания считать, что начиз были дружески приняты обеими этими группами и что никаких следов дискриминации или сегрегации здесь не было. Последовали многочисленные смешанные браки, и, по некоторым данным, начиз очень быстро стали дву- или многоязычными. И крик, и чероки были крупными племенами, значительно многочисленнее остатков начиз, поселившихся среди них. Несмотря на то, что начиз - язык небольшого меньшинства, на нем продолжают говорить до сего дня, двести лет спустя после их исхода. В связи с этим примечательным фактом интересно следующее замечание Муни: "Похоже, что чероки считали начиз нацией колдунов и знахарей, частично, возможно, из-за их необычных религиозных обрядов, а частично - из-за интереса к ним как к остаткам истребленного племени" [11].
В 1907 году все еще оставалось пять человек, живших среди чероки в Браггз (Оклахома), которые могли говорить на начиз. Двое из них были все еще живы в 1939-м - Уотт Сэм и Нэнси Рейвен. Оба, кроме начиз, хорошо говорили на чероки и на крик. Оба неплохо понимали по-английски, а Уотт Сэм мог и говорить, но не любил. Если присутствовал кто-то из индейцев, говоривших по-английски, он обращался к нему и просил переводить. Он был женат на женщине-чероки, и дети их говорили на чероки. Только с миссис Рейвен он мог поговорить на начиз. Тем не менее его знание языка было безупречным. Его крик и чероки были примерно одинаково хороши; он умел писать на чероки, используя слоговой алфавит секуойя. Миссис Рейвен, возможно, говорила на чероки свободнее, чем на начиз; на начиз она говорила с легким чероки-акцентом.
Мистер Сэм знал множество мифов и легенд, судя по содержанию - частично старых начиз, частично новых, появившихся уже после гибели народа начиз. Но все они отличались от фольклора чероки и крик. Его язык почти не содержал элементов из чероки или из крик. Однако, за исключением языка и фольклора, вся народная память о древних начиз исчезла. Когда ему повторили названия древних каст (Suns, Nobles и Stinkards), он узнал их как слова, но ничего не мог сказать о социальном устройстве, элементом которого они были.
Кроме этих двух носителей, многие индейцы крик и чероки утверждают, что происходят от начиз; в Оклахоме есть поселок, называющийся Начиз-таун - по происхождению его жителей. Однако лишь одна пожилая женщина, Пегги Лиф, помнила несколько слов на начиз, произнося их с чероки-акцентом [12].
 
7. Катавба (Catawba). Несколько сотен индейцев катавба живут в резервации в Южной Каролине, занимаясь преимущественно сельским хозяйством. Женщины изготавливают керамические горшки - последние изделия этого типа к востоку от Миссисипи - и продают их как в самой резервации, так и в различных лавках по всей округе. В 1937 году, когда я работал среди катавба, вождь Сэм Блю, он же - староста мормонского прихода, любил по воскресеньям надевать головной убор из перьев и приветствовать туристов и посетителей. Если присутствовало несколько человек и если его просили, он снисходил до исполнения индейской песни, произносил несколько фраз на катавба или танцевал. Кроме него, на перекрестке около резервации собиралось еще несколько индейцев, которые тоже отвечали на вопросы любопытных. На столах выставлялись образцы керамических горшков, и шла неспешная торговля. Не все индейцы живут в резервации; некоторые живут в поселке Рок-хилл и работают на местной фабрике.
Кроме вождя Блю, есть еще несколько человек, которые в детстве говорили на языке катавба. Сводная сестра вождя Салли Браун знала язык даже лучше, чем он: ее словарь был богаче, однако оба они говорили вполне свободно и иногда разговаривали друг с другом на катавба. Сэм Харрис, большую часть своей жизни проживший вне резервации, утратил способность говорить на этом языке. Было еще несколько человек, помнивших какое-то количество слов на катавба, но никто из них не был способен говорить на нем. В течение десяти лет, предшествовавших моему приезду, умерло еще четыре носителя этого языка.
 
8. Пенобскот (Penobscot). Язык пенобскот, несомненно, проживет еще несколько десятков лет, но вряд ли продержится дольше.
Среди четырех с чем-то сотен жителей островного поселка Индиан-айлнд близ Олд-тауна (штат Мэн) десятка два пожилых людей способны хорошо говорить на "старом языке", и некоторые из них утверждают, что стараются говорить на нем при любой возможности. Среди людей среднего возраста больше тех, кто понимает его, чем умеющих говорить. Молодежь его почти не учит, а те, кто выучивает его в какой-то степени дома, забывают его совершенно после того, как начинают ходить в школу. Обиходный язык поселка - английский. Тем не менее у жителей имеется племенной совет, и они определенно составляют общину. Они живут сельским хозяйством и другими заработками, обычными и для неиндейского населения этих мест. В охотничий сезон многие мужчины нанимаются в проводники. Женщины плетут и продают туристам корзины и другие сувениры; кроме того, племя немного зарабатывает на паромных перевозках туристов между островом и материком [13].
 
9. Машпи (Mashpi). Первоначальным ядром машпи было племя вампаноаг, жившее на мысе Код (штат Массачусетс) - добрые соседи отцов-пилигримов Плимутской колонии. С ростом иммиграции приезжие заняли индейские земли и подорвали их традиционное существование, основанное на охоте и рыбалке. Взамен приезжие отчасти взяли на себя заботу о благополучии индейцев. Племя вампаноаг относилось доброжелательно не только к белым колонистам, боровшимся за выживание, но и к другим несчастным: многие индейцы из других племен и беглые негры-рабы находили здесь приют. В их поселке заканчивалась ветка железной дороги. Они не платили налогов; власти штата оказывали им и некоторую другую экономическую помощь. В 1870 году население поселка стало гражданами США. Вскоре эти места стали популярным летним курортом, и сложилась особая экономическая ситуация: большинство земель принадлежало приезжим владельцам летних дач, а общественные фонды распределялись голосами местных жителей - машпи. Машпи неплохо зарабатывали на сезонных работах у дачников и на городских работах; некоторые жили на пособие от властей города или штата. Поддержание индейских традиций и племенных ритуалов получает в этой ситуации серьезную поддержку. Люди доходят до того, что для уточнения деталей своих собственных традиций обращаются к монографии Спека "Индейцы машпи" [14].
Несмотря на то, что община продолжает существовать, хотя и вобрала в себя многочисленные внешние элементы, язык ее давно забыт. На нем не говорят уже примерно три поколения, и последний, кто еще помнил кое-какие слова, умер в двадцатые годы [15].
 
10. Заключение. Из всех культурных явлений, определяющих и характеризующих общину, язык - одно из наиболее глубоких и устойчивых. Однако он не неизменен, и за несколько поколений - или за тысячи лет - община может оставить один язык и перейти на другой. Часто смена языка сопровождается трансформацией самой общины. Иначе говоря, лишь когда община включается в бoльшую общность и поглощается этой последней, она склонна оставить свой прежний язык и перенять язык бoльшей общности. Этот процесс происходит неравномерно: обычно вначале он затрагивает какие-то слои народа, определяемые в терминах географического положения, возрастной группы, пола, экономического и культурного статуса - а также определенные типы личности. Когда новый язык уже широко распространился, появляются группы, подчеркнуто сохраняющие приверженность старому языку. Эти различия в восприимчивости, как на начальной, так и на конечной стадиях, определяют структуру общины и типы личностей, которые в ней развиваются. Из этих соображений вытекает важность изучения социологии языков, выходящих из употребления.
Этнологи и лингвисты, работающие в поле среди любых групп, которые уже встали на путь утраты первоначального языка, должны приложить все усилия для тщательного сбора систематических сведений о происходящем. Желательно не только записывать, сколько членов какой возрастной или половой группы двуязычны или одноязычны, но и подробно фиксировать все связанное с социальным давлением и социальными тенденциями, отношение к языку тех или иных индивидов или частей общины, соображения жителей по поводу выбора того или иного языка, корреляции с социальным и экономическим положением, использование языка в разных социальных контекстах, особый символизм, связанный с использованием языка, и все прочие существенные факты. Очевидно, что здесь перед нами богатая область наблюдений над взаимодействием культуры и личности. Поэтому полевые исследователи должны собирать автобиографии, изучать отдельных людей - тех, чья жизнь особенно показательна для социологии языкового конфликта.
В настоящей статье не было сделано попытки рассмотреть воздействие утраты языка на саму языковую структуру. Хотя это воздействие на удивление невелико, важно, тем не менее, какие фрагменты словаря, морфологической и фонетической структуры уступают первыми, а какие, напротив, держатся до конца. Отчасти эти фрагменты определяются сходством и различием их в обоих контактирующих языках, отчасти - отражают то, что можно назвать уязвимыми точками языковой структуры. Их следует интерпретировать осторожно, не забывая, что языковые структуры переживают изменения и тогда, когда никакого языкового соперничества нет. Обычно безопаснее не объявлять то или иное изменение результатом того, что язык находится на стадии утраты, однако необходимо тщательно фиксировать все случаи непоследовательности употреблений, в особенности когда мы имеем различия между поколениями либо между консервативными и неконсервативными носителями. Следует также записывать суждения, похвалы или критику в адрес той или иной манеры речи.
Видимо, следует также подчеркнуть, что факторы, определяющие утрату языка, лежат вне пределов лингвистики. Не существует языков, слабых по природе, которые не способны выжить в меняющихся социальных условиях. Некоторые могут вообразить, что языки охотничьих или животноводческих групп не способны адаптироваться к сельскохозяйственному или индустриальному обществу. Однако история свидетельствует об обратном. Любой язык, на котором сегодня говорят носители развитой современной индустриальной культуры, использовался когда-то людьми на более простых экономических и социальных стадиях развития. Применяя старые термины или описательные сочетания к новой ситуации или заимствуя иностранные слова, эти языки решали возникавшие терминологические проблемы. Что до различных типов языковых структур, то нет ни одного, который препятствовал бы адаптации языка к новому культурному контексту.
Вряд ли плодотворно делать из представленных предварительных данных какие-либо серьезные выводы относительно социологии языков, выходящих из употребления. Некоторые вопросы прояснены достаточно четко, однако большая часть их лишь поставлена. Основная цель настоящей статьи - поставить перед полевыми лингвистами задачу поиска и фиксации данных, которые, возможно, сделают когда-нибудь возможным серьезное обобщающее исследование.
 

Примечания

1. Эти данные были первоначально включены в публичную лекцию по умирающим языкам, прочитанную в 1938 году в университете Висконсина. Однако работа по подготовке лекции к печати была прервана, и у меня не было возможности вернуться к этой работе до недавнего времени.

2. Я опираюсь на данные Фентона: Fenton. A History of Tasmania. London, 1884. Фентон (с. 375) цитирует Робинсона относительно социально-психологических причин вымирания: "Они сильно страдали от душевного расстройства, заболевая, отказывались от лечения и гибли в горячке. Женщины и мужчины, будучи переселены, немедленно заболевали и быстро угасали".

3. Fenton, ук. соч. С. 91, сноска.

4. Fenton, ук. соч. С. 96, 103–104, 437.

5. Edward Sapir. Yana Terms of Relationship. UCPAAE. 1918. Vol. 13. C. 153–173.

6. Материалы для этого очерка взяты из: T. T. Waterman. The Yana Indians. UCPAAE. 1918. Vol. 13. C. 35 и сл.; Saxotn T. Pope. Yahi Archery. UCPAAE. 1918. Vol. 13. C. 103 и сл.; его же: The Medical History of Ishi. UCPAAE. 1918. Vol. 13. C. 174 и сл.; Edward Sapir. Text Analysis of Three Yana Dialects. UCPAAE. 1923. Vol. 20. C. 263 и сл. Основные языковые материалы Сэпира по языку йахи до сих пор не опубликованы.

7. На основании: H. Jenner. The Cornish Language // Philological Society of London. 1873–1874. C. 165 и сл; Traditional Relics of the Cornish Language // Philological Society of London. 1875–1876. C. 533 и сл. Цитаты из Нордена и других - из этих публикаций.

8. Цитирую по: Joseph Schafer. The Winnebago Horicon Basin. Madison State Historical Society of Wisconsin. 1937. C. 38.

9. За исключением последней части, эти сведения взяты из упомянутой работы Шейфера, главы 3 и 4.

10. Джон Свонтон (John R. Swanton. Indian Tribes of the Lower Mississippi Valley. BAE-B. 1911. Vol. 43.45) дает следующие примерные цифры населения: 1698 - 2625, 1758 - 700, 1908 - 50 человек. (Сравните последнюю цифру с современными данными - 65 человек; кажется, что население немного выросло в последние годы). Источником наших сведений об истории читимака была книга Свонтона. Описание современного состояния основано на личных наблюдениях.

11. См. American Anthropologist. Vol. 1. C. 517.

12. Исторические сведения о начиз - из упомянутой работы Свонтона (с. 45 и сл.). Современные данные предоставлены Мэри Р. Хаас, много занимавшейся изучением языка и фольклора начиз.

13. Сведения предоставлены Фрэнком Зибертом, который неоднократно бывал у пенобскот и занимался там полевыми лингвистическими исследованиями.

14. Опубликована в серии Indian Notes and Monorgaphs. Vol. 44.

15. Сведения о машпи предоставил Джон Юзим. См. также: Zimmerman, Useem, Ziegler, Littleville. A parasitic community during the depression // Rural Sociology. Vol. 1. C. 54.

Перевод с английского Н. Б. Вахтина

Источник текста - сайт Informika.ru.

Hosted by uCoz