Алпатов - К типологической характеристике айнского языка

В.М. Алпатов

К ТИПОЛОГИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКЕ АЙНСКОГО ЯЗЫКА

(Вопросы языкознания. - М., 1983, № 5. - С. 81-86)

Современное языкознание характеризуется, с одной стороны, расширением описываемого материала и вовлечением в научный оборот все большего числа языков, с другой стороны, появлением различного рода теорий, стремящихся, в частности, более адекватно объяснить этот материал. Становится ясным, что европейская лингвистическая традиция во многих случаях в качестве общих, универсальных свойств языка рассматривала типологические особенности языков Европы. В частности, в области синтаксиса обычно абсолютизировались особенности так называемого номинативного (или аккузативного) языкового типа. "Некоторые концепты описательной грамматики номинативных языков (такие, как, например, залог, переходный // непереходный глагол, прямое // косвенное дополнение, именительный падеж) вплоть до последнего времени обнаруживают настораживающую тенденцию к превращению в едва ли не универсальные категории лингвистического описания" (1, с. 54). Однако эти языки, распространенные и за пределами Европы, далеко не покрывают всего множества языков мира. Большой интерес вызывают поэтому те исследования, в которых производятся попытки выделения других языковых типов с их специфическими свойствами (работы Г.А. Климова, А.Е. Кибрика и др.). К числу этих типов относится и активный. В активных языках на первый план выходит не передача субъектно-объектных отношений, а выражение отношений, связанных с активностью-пассивностью процесса. Далее мы будем ориентироваться на описание активного строя, содержащееся в [1].

Обычно считается, что языки активного строя засвидетельствованы лишь в Америке. В языках других континентов, в частности, Азии, находят лишь отдельные признаки этого строя. На наш взгляд, определенный интерес представляет материал айнского языка, насколько нам известно, с точки зрения контенсивной типологии еще не исследованного. Недостаточная изученность этого языка не дает пока возможности дать его исчерпывающую типологическую характеристику. Однако, на наш взгляд, в этом языке наряду с чертами профилирующего здесь номинативного строя выделяются многие признаки, считающиеся характерные чертами активного строя; типологическая принадлежность ряда явлений языка остается неясной. В этих условиях настоящая статья претендует не столько на решение этого вопроса, сколько на его постановку.

Бесписьменный айнский язык был распространен до недавнего времени в северной части Японии (о-в Хоккайдо и часть о-ва Хонсю), на юге Сахалина, Курильских о-вах и юге Камчатки. Родственные связи айнского языка не установлены (антропологически айны резко отличаются от окружающих их монголоидных народов и имеют сходство с австралоидами). В настоящее время язык вышел из употребления [1].

Ведущую роль в исследовании айнского языка играют японские ученые [2]. Ими, в основном в 30-60-е годы XX в., был собран большой материал по айнскому языку. Издание и описание этого материала продолжается до настоящего времени. Важный материал был собран и отечественными исследователями (3, 4). Данные по айнскому языку, однако, неполны, часть диалектов осталась не записанной или представлена лишь лексическими материалами. Лучше всего изучены диалекты Южного Хоккайдо, в частности, диалект Сару, описанный в работах современной японской исследовательницы Тамура Судзуко, а также райчишкинский диалект, существовавший на Сахалине, и наддиалектный вариант языка, использовавшийся в эпосе. Дальнейшее описание основано на материале южнохоккайдосских диалектов; особенности райчишкинского диалекта и эпического варианта, если они есть, оговариваются.

Грамматика айнского языка характеризуется четким противопоставлением двух знаменательных частей речи: имени и глагола. Они различаются как синтаксическими свойствами, так и морфологически, имея разные системы аффиксов (см. ниже). Другие классы знаменательных слов четко не выражены: обычно выделяют немногочисленные классы демонстративов, употребляемых только атрибутивно, а также наречий, однако границы этих классов не очень ясны. Прилагательные же, выделявшиеся в более ранних грамматиках, в современных работах не выделяются как особая часть речи; отмечается, что европейским прилагательным соответствуют непереходные (стативные) глаголы (см. 5). Эта черта напоминает собой положение в языках активного строя.

Все исследователи айнского языка отмечают деление глаголов на два класса, которые принято называть переходными и непереходными [3]. Эти классы разграничиваются как валентностью, так и морфологическими свойствами: они по-разному присоединяют личные префиксы.

Система личных префиксов глагола очень специфична. Для переходных глаголов различаются субъектные и объектные префиксы. Это различие свойственно номинативным и эргативным языкам. Однако в этих языках, имеющих личное спряжение, обычно либо субъектные, либо объектные показатели переходного глагола совпадают с показателями непереходных глаголов. В айнском же языке непереходные глаголы имеют третью группу префиксов, полностью не совпадающую ни с одной из первых двух.

Три серии префиксов частично совпадают. В 3-м лице показатель всегда нулевой, что особенно характерно для активных языков [4]. Везде одинаковы показатель 2-го лица ед. числа 'e- и 2-го лица мн. числа 'eci-. Для 1-го лица ед. числа есть два показателя: ku- в непереходных глаголах и субъектный в переходных (совпадение, обычное для номинативных языков), 'en- объектный в переходных глаголах. Все серии различны лишь в 1-м лице мн. числа, где разграничены инклюзив и эксклюзив (фреквенталия активных языков) [5]. Показатели инклюзива: субъектный в переходных глаголах 'a-, объектный в переходных глаголах 'i-, в непереходных глаголах 'an-. Соответствующие показатели эксклюзива: ci-, 'un-, 'as-. Показатели 'an- и 'as- заметно отличаются от всех остальных: они постпозитивны и агглютинативны [6], тогда как все остальные показатели являются фузионно присоединяемыми префиксами [7]. Все показатели инклюзива имеют и другие функции: инклюзивные формы также являются показателями вежливого 2-го лица, показателями любого 1-го лица при передаче прямой речи и формами неопределенного лица (см. ниже). В переходных глаголах субъектный показатель находится впереди объектного, существуют сложные правила соединения двух префиксов, они в ряде случаев сливаются в один неразложимый префикс: например, значения "я тебя" передаются префиксом 'eci- (правила слияния префиксов различны в разных диалектах). Подробно описание личных показателей айнского глагола см. в работе (8) [8].

Семантически переходные глаголы (по крайней мере, непроизводные) обозначают действия людей или животных. Примеры: koyki [9] "ловить", 'e "есть", kasuy "помогать", 'omap "ласкать", а также nu "слышать", nukar "видеть", ramu "думать" (аффективные глаголы не обнаруживают каких-либо заметных особенностей). Непереходные глаголы обозначают состояния, признаки, качества и некоторые действия людей, животных и неодушевленных предметов. Примеры: mina "смеяться", cis "плакать", 'iruska "сердиться", pewre "быть молодым", poro "быть большим", 'arpa, paye "идти".

Главное различие между глаголами данных двух классов связано с их валентностью: непереходные глаголы одновалентны, переходные не менее чем двухвалентны (двухвалентные и трехвалентные глаголы присоединяют личные префиксы одинаково, но могут различаться своей структурой, см. ниже). Данные Тамура Судзуко и других исследователей показывают, что корреляция спряжения и валентности глаголов является очень жесткой [10]. Следовательно, обычная характеристика данных глаголов как переходных и непереходных вполне верна (хотя объектный член предложения отличается от прямого дополнения в индоевропейских языках, см. ниже). Таким образом, в айнском языке, зафиксированном в текстах и грамматиках XX в., главным, вероятно, является выражение субъектно-объектных отношений. Следовательно, это язык в основном номинативного строя. Но различия глаголов двух классов имеют и определенную корреляцию с основным для активного строя различием активных и стативных глаголов и генетически, возможно, восходят к нему.

Однако глагольное управление имеет и некоторые черты, свойственные скорее языкам активного строя. Как и в активных языках, здесь отсутствует категория залога [11]; в то же время имеются разнообразные способы разграничения действий (состояний), выходящих за пределы активного актанта, и действий (состояний), замкнутых в актанте. Эти способы рассматриваются как характерное свойство активных языков. В то же время в айнском языке они тесно связаны с валентностью глагола. Подробное описание данных глагольных категорий представлено в (9).

Почти любой глагол айнского языка может присоединять показатели, меняющие валентность и одновременно семантическую характеристику глагола в указанном выше плане. Присоединение многих показателей достаточно регулярно, однако вопрос в том, следует ли считать их словоизменительными или словообразовательными, требует дополнительных исследований. Префиксы 'e-, ko- указывают на то, что данное действие или состояние распространяется еще на одного участника; присоединяясь к основам непереходных глаголов, они делают их синтаксически и морфологически переходными; присоединяясь к основам переходных глаголов, они не меняют морфологических свойств глагола, но также увеличивают его валентность: wen "быть плохим" (непереходный глагол), kowen "быть плохим (для кого-л.), не нравиться (кому-л.)" (переходный глагол), 'ikka "быть вором, заниматься воровством" (непереходный глагол), 'e'ikka "украсть что-л." (переходный глагол), ko'e'ikka "украсть что-л. у кого-л." (переходный трехвалентный глагол). Теми же свойствами обладает и суф. -re, но он дополнительно имеет каузативное значение. Преф. 'i-, наоборот, понижает валентность глагола, превращая переходные глаголы в синтаксически и морфологически непереходные; он указывает на замыкание данного действия в себе: nuye "резать что-л." (переходный глагол), 'inuye "заниматься резанием" (непереходный глагол). Преф. yay- также понижает валентность, имеет значение возвратности. Суф. -yar имеет значение каузации неопределенного множества лиц, которое не обозначается; в отличие от других аффиксов он не меняет валентности глагола, ср. kuyere "позволяю говорить" (переходный глагол) и kuyeyar "позволяю говорить кому-л." (непереходный глагол).

Черты активного строя проявляются и в семантике активных членов предложения. Второй активный член при переходных глаголах может обозначать самых разнообразных участников ситуации (ср. примеры выше), по своей семантике он шире, чем обычно прямое дополнение в номинативных языках; он имеет явное сходство с так называемым ближайшим дополнением активных языков.

Черты активного строя в айнском языке заметны и в системе имени. Отсутствует категория падежа, субъектно-объектные отношения морфологически не выражаются. Актантные члены предложения различаются только порядком: первый актантный член (подлежащее) является первым по порядку, а второй актантный член (ближайшее дополнение) - обычно последним (сказуемое всегда находится на конце предложения). В то же время локативные и инструментальное значения выражаются специальными послелогами. Вся эта картина напоминает соответствующие признаки активных языков. Как и в активных языках, мало развита категория числа. Имеется постпозитивный показатель (видимо, служебное слово) множественности 'utar, присоединяемый только к одушевленным именам. Однако и он употребляется довольно редко [12]. Основном морфологической категорией имени является категория притяжательности, что тоже свойственно активным языкам [13].

Коротко отметим и еще некоторые особенности айнского языка, соответствующие тем признакам, которые отмечаются как распространенные в активных языках. Некоторые глаголы в своем лексическом значении выражают единичность или множественность того или иного актанта, причем для непереходных глаголов - это будет единичность или множественность первого актанта, а для переходных - единичность или множественность второго (объектного) актанта: 'an "есть", 'oka "суть", 'arpa "идет", paye "идут", 'ek "приходит", 'arki "приходят", 'as "стоит", roski "стоят", raike "убивает (одного)", ronnu "убивает (многих)". Подобно активным языкам, в айнском отсутствует категория времени, в то же время выражаются разнообразные видовые значения, в основном с помощью вспомогальных глаголов, часть которых также различает число актантов; см. описание этих значений (11, с. 347-352). Отсутствует инфинитив. При распространенности способов образования отглагольных имен они обозначают только участников соответствующей ситуации, но не сами ситуации (см. 7, с. 48-51); имена действия в чистом виде айнскому языку не свойственны. Довольно распространены в айнском языке и инкорпоративные комплексы, также характерные для активных языков: 'api "огонь", 'ari "разжигать", 'api'ari "разжигать огонь", he "голова", 'usi "прикреплять что-л. к чему-л.", he'usi "надевать что-л. на голову", kewe "тело", ri "быть высоким", keweri "быть высокого роста". Глагол может сливаться с именем, на которое распространяется его валентность, в этом случае валентность понижается (первый и второй примеры), и он может, в частности, превращаться в непереходный (первый пример); но возможно и слияние глагола с именем, на которое его валентность не направлена, в этом случае валентность глагола не меняется (третий пример).

Однако некоторые характеристики, отмечаемые для активных языков, отсутствуют в айнском. Нет, по крайней мере, явных признаков столь частого для активных языков противопоставления отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности, ср. примеры выше (примеч. 13). Для активных языков отмечается отсутствие связки и глаголов со значением "иметь". Между тем в айнском языке есть связка ne, которая морфологически относится к переходным глаголам: 'a'an 'okkaypo 'epoho ne "Этот мужчина - твой сын"; есть и глагол kor "иметь". Последний глагол образует широко распространенную в айнском языке притяжательную конструкцию, гда обладаемое обозначено именем в форме основы, а перед ним стоит kor с тем или иным префиксом: в значении "моя собака" помимо kusetaha употреблялось kukor seta (букв. я-имею собака). По данным японских исследователей, вторая форма - инновация, постепенно вытеснявшая первую.

Таким образом, айнский язык, видимо, характеризуется сочетанием черт, характерных для номинативного и активного строя; можно высказать гипотезу о том, что он развивался от активного строя к номинативному. Эта гипотеза могла бы подтвердиться, если бы имели данные об историческом развитии этого языка. К сожалению, мы пока не имеет данных о том, что в айнском языке из явлений, перечисленных выше, можно относить к архаизмам, а что к инновациям (включая два класса притяжательных форм, см. выше). Можно предполагать, что эпический айнский отражает раннее языковое состояние, однако по большинству признаков он сходен с южнохокайдоскими диалектами.

Надо учитывать, что основные данные по айнскому языку относятся к последним десятилетиям его существования, когда он уже длительное время находился под влиянием японского языка, номинативного по своему строю. Впрочем, трудно судить о степени этого влияния. Сахалинские диалекты, позже подвергшиеся японскому влиянию, имеют в основном те же черты, а по двум параметрам: отсутствию инклюзива-эксклюзива и большему развитию категории числа - отстоят даже дальше от активного эталона.

Можно предположить, что в айнском языке существовало противопоставление активных и стативных глаголов, главное для языков активного строя. Однако в XX в. оно преобразовалось в характерное для номинативных языков противопоставление переходных и непереходных глаголов. Тем самым айнский язык, в основе своей, видимо, номинативен. В то же время количество явлений самого различного порядка, характерных для активных языков (хотя в несистемном наборе встречающихся и за их пределами), настолько велико, что их сосуществование в айнском языке вряд ли можно считать случайным. Наряду с тем некоторые особенности айнского языка не характерны ни для номинативных, ни для активных (а также для эргативных) языков. Прежде всего обращает на себя внимание наличие не двух, как обычно, а трех серий личных показателей: двух серий для переходных глаголов и особой серии для непереходных глаголов. Эта особенность, возможно, тоже свидетельствует о переходном характере строя айнского языка.

Примечания

1. В Японии осталось меньше десятка лиц старше 70 лет, которые помнят айнский язык, на котором говорили в молодости. На Сахалине группа сотрудников Института востоковедения АН СССР в 1978 г. не нашла носителей айнского языка: последний достоверно выявленный человек, владевший этим языком, умер за три года до этого.

2. Обзор японских исследований в этой области до 60-х гг. см. (3).

3. В качестве третьего класса выделяют безличные глаголы типа me'an "холодно". Эти глаголы немногочисленны. Они обозначают явления неживой природы. Такие глаголы не присоединяют личные префиксы.

4. В райчишкинском диалекте имеется особый показатель 3-го лица мн. числа -hci, единый во всех сериях (см. 6, с. 16). Однако и там возможно нулевое выражение этого значения.

5. Это разграничение не общеайнское: его нет в райчишкинском (см. 6, с. 15-16), в эпическом айнском (см. 7, с. 66-67). Показатели, соответствующие инклюзивным, здесь употребляются во всех случаях.

6. Обычно они считаются суффиксами. Вопрос о разграничении агглютинативных аффиксов и служебных слов в айнском языке сложен и требует особого рассмотрения.

7. Мы не будем останавливаться на сложных морфонологических правилах их присоединения. Они даются в (8).

8. В эпическом айнском показатели, соответствующие южнохокайдосским инклюзивным, обозначают любое 1-е лицо.

9. Айнские глаголы даются в форме основы.

10. Конечно, надо при этом учитывать широкие возможности эллипсиса члена предложения, обозначенного личным местоимением.

11. В более старых работах говорилось о пассиве в айнском языке (см. 7, с. 68). Но в позднейших работах такие конструкции рассматриваются как неопределенно-личные (см. 10, с. 34-35). В этих случаях глагол имеет показатель 'a- или 'an- в зависимости от переходности, субъектный член предложения не обозначен; подразумевается неопределенный или неизвестный субъект: kumina'an "надо мной смеются".

12. В райчишкинском диалекте имеется также суф. множественности лиц и животных -hcin: kusetahahcin "мои собаки", присоединяемый лишь к притяжательным формам (см. 6, с. 27); ср. глагольное -hci.

13. Имя имеет форму основы и суффиксально образуемую притяжательную форму. К имени в притяжателньой форме присоединяются суффиксы лица и числа обладателя, совпадающие с субъектными префиксами переходных глаголов: seta "собака", setaha "его собака", kusetaha "моя собака", tek "рука", tekehe "его рука", kutekehe "моя рука".

Литература

1. Климов Г.А. Типология языков активного строя. М., 1977.
2. Tamura S. Studies of the Ainu language. - In: Current trends in linguistics. Ed. by Sebeok Th. A. V. 2. The Hague - London, 1967.
3. Добротворский М.М. Аинско-русский словарь. Казань, 1875.
4. Невский Н.А. Айнский фольклор. М., 1972.
5. Хаттори Сиро: Айнуго-но "ацу", "ататака", "цумэта", "саму"-надо-о аравасу "кэйё:си" ("Прилагательные" айнского языка со значением "горачий", "теплый", "прохладный", "холодный" и т.д.). - Киндаити-хакасэ-бэйдзю-кинэн-ронсю: (Сборник к 88-летию профессора Киндаити). Токио, 1971, с. 820.
6. Murasaki K. Sakhalin Ainu (Asian and African grammatical manual. No. 11z). - Asia Africa gengo bunka kenkyu:zyo. Tokyo gaikokugo daigaku, 1978.
7. Киндаити Кё:сукэ, Тири Масихо. Айнугохо:-гайсэцу (Очерк грамматики айнского языка). Токио, 1936.
8. Tamura S. Personal affixes in the Saru dialect of Ainu. - In: Studies in general and oriental linguistics. Ed. by Jakibson R. and Kawamoto S. Tokyo, 1970.
9. Фукуда (Тамура) Судзуко. Айнуго-но до:си-но ко:дзо: (Структура глагола айнского языка). - Гэнго-кэнкю:, 1956, № 30.
10. Тамура Судзуко. Айнуго-сару-хо:гэн-но нинсё-но сю:руй (Классы лиц в диалекте Сару айнского языка). - Гэнго-кэнкю:, 1972, № 61.
11. Фукуда (Тамура) Судзуко. Айнуго-сару-хо:гэн-но дзёдо:си (Частица диалекта Сару айнского языка). - Миндзокугаку-кэнкю:, 1960, т. 24, № 4.