И. М. Дунаевская, И. М. Дьяконов

ХАТТСКИЙ (ПРОТОХЕТТСКИЙ) ЯЗЫК

(Языки Азии и Африки. Т. III. - М., 1979. - С. 79-83)

 
§ 1. Язык древнейшего (III -начало II тысячелетия до н. э.) населения северо-восточной части Малой Азии внутри излучины р. Галис (совр. Кызыл-Ырмак) - хаттов, или протохеттов, - сохранен нам, помимо некоторого количества упоминаемых в иноязычных текстах топонимов, личных имен и имен божеств, лишь сравнительно небольшим количеством культовых текстов из царского архива столицы Хеттского царства - Хаттусы (совр. Богазкёй) [1]. В том числе имеется около полудесятка хаттско-неситских (хеттских) билингв и несколько десятков одноязычных текстов, по большей части коротких и сильно фрагментированных.
Тексты написаны слоговой клинописью почти без идеограмм, что очень затрудняет понимание; к тому же есть основания думать, что они были записаны хеттскими писцами по памяти без четкого понимания их значения, иногда даже с ошибками в словоделении.
К этим трудностям присоединяется еще одно обстоятельство. Дело в том, что хеттский вариант аккадской клинописи, которым записаны эти тексты, позволяет различать всего 12 согласных (m, р, n, t, sh [s], z [c], k, h, l, r, w, j - последний не во всех случаях) и четыре гласных (a, i, u, е - последний не во всех случаях). Между тем хаттская фонологическая система, по крайней мере, исторически, была, вероятно, значительно богаче [2]. Поэтому с фонетической точки зрения клинописные записи хаттского языка, видимо, в высшей степени неточны.
Все это ставит почти непреодолимые препятствия интерпретации хаттского языка, тем более что грамматическая структура и характер отражаемых в языке грамматических категорий, по-видимому, весьма существенно отличаются от грамматических категорий, существовавших в индоевропейском хеттском-неситском языке, и от его грамматической структуры; поэтому и билингвы дают лишь слабую опору для раскрытия хаттской грамматики.
В лексику установлено значение всего около 150 слов.
§ 2. В формообразовании хаттского имени можно установить наличие около 20 разных префиксов и примерно стольких же суффиксов. Их значение пока окончательно не выяснено; можно только основываться на переводе соответствующих форм в билингвах, однако нет причин считать, что в хеттском-неситском тексте отражены во всех случаях те же грамматические категории, что и в хаттском, к тому же отождествление слов хаттской версии со словами хеттской (неситской) всегда затруднительно. Поэтому мнения исследователей относительно значения именных аффиксов во многом расходятся.
Дифференциация имен и глаголов в хаттском тексте весьма сложна, так как формальных критериев для их различения нет, а показатели при имени и глаголе могут внешне (иногда и по значению) совпадать. Так, например, установлено совпадение по значению следующих показателей:
-е, -ia - при имени - дательный падеж, при глаголе - косвенно-падежный показатель "ему", "ей";
ha-, ka-, pe-/pi- - локатив и при имени и при глаголе (по Камменхубер);
ha- - при имени и при зависящем от него глаголе обозначает, возможно, направление действия (иллатив);
u-, ai- - при имени - притяжательные местоимения, при глаголе - показатели лица (по Шустеру);
esh-/ash- - npu имени и, возможно, при глаголе - показатель дистрибутива (по Шустеру).
§ 3. Число именных показателей, значение которых выяснено, и до сих пор (хотя хаттский язык изучается с 1919 г.) значительно меньше их общего количества, к тому же нет полного единства точек зрения, и нередко исследователи под давлением новых интерпретаций меняют свои воззрения, так что всегда следует учитывать их последние работы.
Все же, исходя из критического разбора и сводки всех данных у Камменхубер, можно считать установленными следующие показатели имени.

Показатели падежного характера

а) Суффиксальные показатели (следует иметь в виду, что падежные отношения, кроме отложительного падежа, могут выражаться и чистой основой):
-shu (вар. -ush, -sh) - по Камменхубер - винительный падеж (мнение, по-видимому, ошибочное);
-(гласный+)n - родительный падеж (Ларош, Камменхубер); падеж косвенного дополнения (Дунаевская, Шустер);
-ia (вариант -е?) -дательный падеж (Ларош, Камменхубер);
-tu - отложительный падеж (Ларош).
б) Префиксальные показатели:
pe-/pi-, ha- - локативные падежи (Камменхубер; по Форреру - локативные показатели; с точки зрения Дунаевской - проклитические предлоги; Шустер рассматривает pa-/pi- как фонетические - или графические - варианты показателя множественного числа uа-).

Показатели числа

uа- (редкие варианты ui-, pi-) - коллективное множественное число (Ларош; засвидетельствован в субъектном падеже, падеже прямого объекта, родительном и локативном падеже с hа-; признается Шустером единственным показателем множественного числа хаттского имени, возможно, не коллективным, а. неопределенным).
le- - множественное число [Ларош, Камменхубер; засвидетельствован в тех же падежах, что и ua-, кроме падежа прямого объекта; по Форреру, одновременно указывал на притяжательность; Камменхубер рассматривает le- со значением множественного числа и le- как показатель посессива в качестве разных (омонимичных?) показателей; для Шустера le- - исключительно показатель посессива, так как он полагает, что множественного числа этот префикс не выражает].
esh- (вариант ash-) - множественное число объекта (Ларош, Камменхубер; употребляется только с падежом прямого объекта; по Шустеру, имеет иное значение - дистрибутивное).

Словообразовательные суффиксы

-el, -il - суффикс принадлежности или происхождения существ мужского пола;
-ah 1) значит то же, что и суффикс -el, -il, но применительно к существам женского пола; 2) часто встречающаяся энклитика неизвестного значения.
Показатели грамматических классов в хаттском надежно не выявляются и, возможно, при имени отсутствовали.

Префиксальные местоименные показатели имени

le- 'его', 'seine' (один обладатель и несколько предметов обладания; Камменхубер);
shе- 'их' (несколько обладателей и несколько предметов обладания; Камменхубер);
te- 'его', 'ее' (один обладатель и один предмет обладания; Камменхубер).

Самостоятельные местоимения

§ 4. О хаттском местоимении вообще нам известно очень мало; имеющиеся предположения принадлежат Ларошу:
anna, ana 'это';
ima/e- - указательное местоимение;
-tu 'его' (по более позднему мнению Лароша, в качестве местоимения не подтверждается, а является показателем отложительного падежа);
-shu 'его', также в функции определенного артикля (Камменхубер раньше предлагала рассматривать -shu как показатель винительного падежа);
-e, -ia 'ему', 'ей', местоименные показатели при глаголе, совпадающие с показателем дательного падежа при имени (Камменхубер);
ud- 'тебе' (с точки зрения Камменхубер - очень сомнительно);
un- 'ты'?
ushas- 'мы сами';
i-/u- артикль [3].
§ 5. Структура хаттского глагола может считаться в самых общих чертах выясненной. Согласно И. М. Дунаевской, в хаттском глаголе имеется цепочка префиксов из шести позиций; далее, между этой цепочкой и основой помещаются локативные превербы, а после основы следует цепочка суффиксов из двух (или более) позиций. Заметим, что Камменхубер суффиксальных образований при глаголе не признает, включая их в основу; Шустер же, наоборот, придает им большое значение.
Предположительное значение префиксов с уточнениями по А. Камменхубер видно из прилагаемой таблицы.

Структура префиксальной части хаттского глагола

Желательность или нежелательность действия
Группа субъекта
Группа объекта
Группа основы
6
5
4
3
2
1
преверб
основа
отрицание
пожелание
рефлексия
субъект
локатив
объект
tVsh (1)
te-(ta-/tu-)
a-
an-, ash-
ta- (2), she-
ah-, h-, ha-
pi-, ha-, ka-, zi-(?)
R
 
Примечания. 1. Символ V обозначает любой гласный.
2. Возможно, соответствует хеттскому-иеситскому направительному превербу anda: tash-te-ta-(n-?)nuw-a = хетт.-нес. (piri) anda le wizzi '(в дом) пусть не войдет'.
 
Значение суффиксов (-a, -an, -e/-i, -u, -nu и др.) оставалось до последнего времени не выясненным; теперь же Г.-З. Шустер рассматривает -е как показатель настоящего времени, -а (т. е. а в "полногласном" написании) - как выражение повелительной формы, -а (в сочетании с te-) - как показатель побудительного наклонения (прекатива).
§ 6. Наиболее вероятным представляется родство хаттского (протохеттского) с абхазо-адыгскими (северо-западно-кавказскими) языками, хотя, разумеется, для окончательного суждения об этом материала пока еще слишком мало. Структурная близость их, во всяком случае, очень велика. Однако имеются и некоторые указания не только на структурное сходство, но и на материальную близость формантов, насколько можно судить о действительном звучании фонем, скрытых за клинописной графикой.
Как для хаттского, так и для абхазо-адыгских характерно отсутствие специального эргативного падежа при общем эргативном характере конструкции предложения (в спряжении отражаются субъект действия и субъект состояния, в том числе и субъект состояния, наступившего в результате действия, т. е. прямой объект; формальное отличие переходных и непереходных глаголов, или глаголов действия и состояния; отсутствие залогов и т. п.).
Степень структурной близости между хаттскими и картвельскими (южнокавказскими) языками меньше, чем между хаттским и ябхазо-адыгскими; так, хотя и эти языки в области глагола имеют сложную систему префиксации и суффиксации, но принципы ее несколько иные, чем в хаттском. Падежная система картвельских языков почти не имеет видимых точек соприкосновения с хаттским. С другой стороны, некоторые хаттские форманты находят аналогии именно среди картвельских; ср. мегрельское отрицание tas с хаттским tVsh, грузинское is 'он' с хаттским esh(-)?
Всех этих скудных данных недостаточно для окончательного решения вопроса о генетических связях хаттского (протохеттского языка [4].
Необходимо отметить, что хаттский язык, обнаруживая предположительные черты сходства с абхазо-адыгскими и, может быть, с картвельскими языками, не проявляет никаких общих черт с языками северо-восточно-кавказскими (в противоположность хурритскому и урартскому).
 

Примечания

1. А также отдельными морфемами и словами хеттского-неситского языка, неэтимологизируемыми из индоевропейского корнеслова. Впрочем, следует заметить, что до сих пор лишь в единичных случаях удавалось доказать хаттское происхождение таких слов.

2. Особо следует обратить внимание на колебание в написании некоторых слов. Это явление может иметь причиной и факты хеттской (неситской) фонологии; но, во всяком случае, его наличие заставляет подозревать существование также и хаттских фонем, не получивших своего особого графического выражения.

3. Артикль а-, предложенный Форрером, по мнению Камменхубер не подтверждается.

4. Для установления возможного родства хаттского с абхазо-адыгскими языками обращалось внимание также на следующие факты: а) на хаттский характер ономастики поемени касков, или кашков, занимавших во II тысячелетии до н.э. северо-восточную Малую Азию (район Понта, на востоке примыкающий к Колхиде, - Г.Г. Гиоргадзе); б) на сходство этнонимов kas/shk- и abeshla- (одно из племен того же района) с др.-груз. kashag, др.-рус. косогъ 'черкес', 'адыгеец' и с греч. apsilai, лат. Absilae, др.-груз. Ap'sil-eti - название племени (в грузинском - области) в районе р. Кодори (лат. Absilis) в Абхазии (Г.А. Меликишвили). Ср. также самоназвание абхазов - a-ap'sh-wa (-wa - множественное число).

Литература

Гиоргадзе Г.Г. К вопросу о локализации в языковой структуре каскских этнических и географических названий. - Переднеазиатский сборник. М., 1961.
Дунаевская И.М. О структурном сходстве хаттского языка с языками северо-западного Кавказа. - Сборник в честь академика Н.А. Орбели. - М.-Л., 1960.
Дунаевская И.М. Принципы структуры хаттского (протохеттского) глагола. - Переднеязиатский сборник. М., 1961.
Дунаевская И.М. Протохеттский именной суффикс косвенного дополнения. - ВДИ, 1964, № 1.
Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959.
Dunajewskaja I.M. Bemerkungen zu einer neuen Darstellung altkleinasiatischen Sprachen. 2. Zum Hattischen. - OLZ. 68, 1973, 1/2.
Forrer E. Die Inschriften und Sprachen des Hatti-Reiches. - ZDMG. 1922, 1/2.
Kammenhuber A. Hattisch. - HOr. 1. Abt., Bd 2, 1-2. Abschn., Lief. 2 (с библиографией).
Laroche E. Etudes "protohittites". - JCL. 1, 1947; RA, 51, 1947.
Schuster H.S. Die hattisch-hethitischen Bilinguen. I. Einleitung. Texte und Kommentar. T. 1. Leiden, 1974.

Hosted by uCoz