Жапова - Антропонимы как этноисторическое явление

Д. Н.-Д. Жапова

АНТРОПОНИМЫ КАК ЭТНОИСТОРИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ

(Бытие и язык. - Новосибирск, 2004. - С. 216-219)

Ономастика как раздел лингвистической науки представляет неотъемлемую часть фоновых знаний носителей языка и культуры, где как в зеркале отражаются история народа, освоение данной территории и взаимосвязь с другими этносами, которые живут по соседству испокон веков. Таким образом, любая онимическая система включает в себя имена, отражающие определенный период исторического развития общества. Имена собственные - своеобразные памятники, в которых отражается общественная история этноса, прослеживается специфика знаковой системы и динамика языковых закономерностей.

История монгольских народов чрезвычайно богата и многообразна. На определенных этапах своего исторического развития монгольские племена контактировали с другими этносами, что не могло не отразиться в языке и истории и не оставить заметного следа в культуре народа, в частности, на традициях имятворчества и имянаречения.

Так, по мнению исследователей, завоевательные походы Чингис-хана, период монгольской империи Юань, господство маньчжурской империи Цин оставили следы в онимической системе как у самих монголов, так и в именниках контактирующих народов. Например, в летописи XIII века Рашид-ад-Дина встречаются имена Бат, Батуха (ср. монг. бат 'устойчивый, крепкий, надежный'); Урак-Тимур, Эсэн-Тимур, где Тимур - монг. тyмэр 'железо', урак - ураг 'родственник, свойственник', эсэн - монг. эсэн-мэнд 'здоровье; благополучно'; Арслан 'лев'; Начин 'сокол, первое (низшее) звание, которое присваивается борцам-победителям'; 0г00дэй 'щедрый' [1].

Семантика именований почти не зависит от различий языков. Мужские имена, означающие пожелание силы, смелости, ловкости, власти, обычны у большинства народов. Имя-пожелание Тyмэр (монг.-бур. тyмэр 'железо') встречается во многих формантных именах монгольских ханов: Yлзытэ Тyмэр хаан, Есyнтyмэр хаан, Тyб Тyмэр хаан, Тyгэс Тyмэр Усгал хаан и др.

На данный момент многие из упомянутых антропонимов функционируют в именниках тюркских народов, что объясняется либо генетической близостью древних племен, либо длительным контактированием, что, возможно, обуславливает общность антропонимической лексики. К примеру, у тюркских народов встречаются имена Гантимир (от фамилии Гантимиров), Алтын, Арслан, Булат и др.

В период монгольской империи Юань в монгольский язык просачиваются китаизмы, прежде всего титульные имена типа tayiji 'царевич', ван (оng < кит.) 'царь, король' [2]. В "Сокровенном сказании монголов" имя Ван-хан является именем-китаизмом. Согласно А.Г. Митрошкиной, к юаньской эпохе восходят имена-китаизмы Маа (м.) - от ma 'лошадь, конь, конный'; Паанха - кит. pan (фамилия), ср. также маньч. пан,х,аj (< кит.) 'рак (зоол.)', стп.-м. pangqai (< кит.) 'краб'; Мадаас (боханский говор) - кит. madaz 'переметная сума (у седла)', Уудай - кит. wy (y) 'ворон, ворона; черный'; Шэздyy - кит. shiz 'лев' [3]. Одним из важнейших моментов проникновения в монгольский язык китаизмов, по-видимому, является то, что внук Чингис-хана Хубилай хан (1215-1294) перенес столицу Монгольского государства в Китай.

К маньчжуризмам эпохи Цин относятся имена с суффиксом -нга/-нго. И.А. Ламожапова приводит такие примеры, как Айшинга - маньч. ajcu 'польза, выгода' или ajcun 'золото', Сабинга - маньч. саби 'предзнаменование (доброе)' [4]. В родословных таблицах рода Гушад хоринских бурят встречается антропоним Шуленга - досл. 'собиратель подати', которое представляет собой тунгусо-маньчжурское заимствование.

В хронике "Прошлая история хоринских и агинских бурят" Тугулдэра Тобоева встречаются такие антропонимы, как Баргу батор, Хоридай мэргэн, Алан-гоа, Баргажан-гоа, Шаралдай, Нагатай и т.д. У Хоридай мэргэна было 11 сыновей: Галзуд, Хуацай, Хубдуд, Гушад, Шарайд, Харгана, Худай, Бодогуд, Хальбин, Саган и Батанай. По мнению Ц.Б. Цыдендамбаева, "... многие имена этих так называемых сыновей Хоридая расшифровываются как родовые названия либо тотемного характера (монг.-бур. галзут 'яростные, бешеные собаки', монг.-бур. шарайт 'рыжие собаки', тюрк. кубдут 'панцирники', тюрк. худай 'божество', тюрк. халбин 'собака', монг.-бур. бодонгут 'дикие кабаны'), либо топонимического (тюрк. хуасай 'жители светлой равнины', тюрк. харгана 'жители места, богатого караганником') [5]. Относительно этнонима гушад Д.Д. Нимаев пишет, что "гучид связан своим происхождением не с числительным гушан (гучин) 'тридцать', а с термином родства гуша (гучи) 'правнук', особенно если учесть, что этнонимы, образованные от терминов родства у тюрко-монгольских народов, - явление вполне закономерное и в существующих классификациях выделяются в особую семантическую группу [6]. Данные антропонимы являются этнонимами, носители которых были основоположниками одиннадцати хоринских родов (бур. Хориин арбан нэгэн эсэгэнэр).

В XVII веке началось повсеместное распространение буддизма в Бурятии, Калмыкии из Монголии через Тибет, что сыграло огромную роль в становлении именника. Восточно-бурятский ареал, как известно, является зоной господства буддизма, потому считается, что изменения в общественно-политической жизни страны не оказали достаточно глубокое влияние на традиционный жизненный уклад восточных бурят, в частности, на такое явление, как выбор имени. Имена заимствованные из тибетского и санскритского языков, за триста с лишним лет так прочно и органично вошли в лексический состав языка восточных бурят, что вытеснили на продолжительный период из именника исконно бурятские имена. Самые распространенные имена буддийского происхождения: Гармажап 'защищенный звездой', Даши-Доржо 'счастливый алмаз', Димид-Цырен 'эпитет Будды', Цыден-Дамба 'святая крепкая жизнь' и др.

Данное явление в таких масштабах не коснулось антропонимикона западных бурят, потому на сегодня большинство их фамилий представлены собственно бурятскими именными основами. Например: Бэлтэргэ (фамилия Бильтриков) - бур. Бэлтэргэ 'волчонок', калм. бэлтрг - табу 'молодой волк', стп.-м. beltereg 'волчонок'; Абгалдай, Абгулдай - бур. абгалдай, монг. авгалдай 'шаманский идол; маска, изображающая шаманского божка'. В наиболее же распространенных фамилиях восточных бурят именные основы выражены тибетскими и санскритскими заимствованиями. Ср.: фамилия Цыбиков от тиб. Цыбик, Цэбэг 'бессмертный'; Доржиев от тиб. Доржо 'алмаз. Букв. "князь камней". Тибетский перевод санскритского слова "Ваджра"' [7].

Историзм имен собственных безусловен, потому как во многих случаях именно онимическая лексика сохраняет следы исчезнувших слов, которые не употребляются в настоящее время. Как отмечает известный ученый В.А. Никонов, "история труда и быта оставила след в фамилиях, лексические основы которых означали социальные отношения (Батраков, Баскаков, Половников), предметы одежды (Лаптев, Ноговицын), питания (Шаньгин, Сбитнев), обычаи и обряды (Ряженых, Панихидин)" [8]. И в бурятском языке можно встретить фамилию Тушемилов, Зайсанов, апеллятивные основы которых означает бур. тyшэмэл 'вельможа, сановник, министр'; зайсан, зайhан 'младший административный чин в дореволюционной Бурятии'.

Описание исторического аспекта номинации представляет большой интерес для исследования мотивов имянаречения. 20-30-е годы прошлого столетия - время смены политической и идеологической ориентаций - характеризуются созданием имен-неологизмов. Достаточно вспомнить такие имена, как Владилен (Владлен), Гертруда (герой труда), Изольда (из льда), Ким, Май, Майя, Молот, Мэлс, Октябрина, Рената (революция, наука, труд), Сталина, Трактор, бур. Хубисхал 'революция' и др.

К примеру в повести С. Цырендоржиева "Дни дедушки Бизья" одному из героев, родившемуся в этот период, дали имя Ворошилов: "Ты был батрак! А теперь ты коммунар, активист. Значит, из тебя получился новый человек. А сын каким будет? Он будет совсем новым человеком. Значит, ему надо дать русское имя. Крепкое имя запишем мы сейчас в книгу граждан СССР..." [9].

Как известно, социально-идеологичекая наполненность имен того периода была чрезвычайно высока. На данный же момент, по мнению Л.В. Шулуновой, "современный именник относительно спокоен в своей реакции на общественные явления" [10].

На настоящий момент в местах, где число межэтнических контактов составляет высокий процент, фиксируется большое количество русских имен. В сельских же местностях, особенно отдаленных от города и районных центров, регистрируется наречение детей исконно бурятскими именами и заимствованными из тибетского и санскритского языков, на которые оказали достаточно сильное влияние законы грамматики бурятского языка.

Таким образом, антропонимы как образец духовной культуры неоценимы для истории народа. Они позволяют проследить основные этапы исторического развития того или иного этноса.

Примечания

1. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. М.-Л., 1952-1960. т. 1. с. 16, 21, 53; т.2. с. 204.

2. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов: Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934. С. 142.

3. Митрошкина А.Г. Личные имена бурят. Иркутск, 1995. С. 220-221.

4. Ламожапова И.А. Исконные личные имена у бурят: структура, семантика: Автореф.канд.дис., Иркутск, 2001. С. 6.

5. Цыдендамбаев Ц.Б. Родословные таблицы бурят на письменном монгольском языке как источник изучения антропонимов // Бурятские антропонимы и топонимы. Улан-Удэ, 1981. С. 6.

6. Нимаев Д.Д. О вопросах тюрко-монгольской этнонимии // Исследования по ономастике Бурятии. Улан-Удэ, 1987. С. 91.

7. Бурятские имена // Составитель Сотников И.В. Улан-Удэ, 2003. С. 17.

8. Никонов В.А. География фамилий. М., 1988. С. 7.

9. Цырендоржиев С.С. Поклон старикам. Повести. Улан-Удэ, 1983. С. 282.

10. Шулунова Л.В. Социолингвистический аспект исследования онимической лексики // Двуязычие в Бурятии: новые аспекты изучения. Улан-Удэ, 2002. С. 105.