О. В. Творогов

О НЕКОТОРЫХ ЗАДАЧАХ ИЗУЧЕНИЯ "СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ"

(Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. - Т. 34. № 4. - М., 1975. - С. 299-303)

 
Со дня выхода в свет первого издания "Слова о полку Игореве" минуло 175 лет. В течение всего этого времени памятник находился в центре внимания русской филологической науки; ему посвящены десятки книг и многие сотни статей. Результаты труда нескольких поколений исследователей весомы и значительны.
Важнейшей задачей своей ученые справедливо считали создание научного перевода памятника [1] и подробного комментария к его тексту. Хотя какое-то незначительное число чтений все еще признается спорным, а некоторые детали допускают различные толкования, мы можем теперь с уверенностью сказать, что эта задача в основном выполнена: "Слово" открылось нам во всем идейном богатстве и во всем совершенстве своей художественной формы.
Высказанное утверждение может показаться излишне оптимистическим, тем более что не прекращаются попытки предложить новые толкования отдельных неясных (а иногда и вполне ясных) чтений "Слова" или оспорить традиционное понимание смысла и образной системы произведения. При этом авторы подобных попыток сетуют на консерватизм своих оппонентов, призывающих приостановить этот поток новаций, и ссылаются на опыт прежних лет, когда наука шаг за шагом продвигалась по пути раскрытия "загадок" "Слова", смело вносила коррективы в текст мусин-пушкинского издания памятника. Однако для "консерватизма", думается, есть свои веские основания.
Хоропго известно, что почти каждый список каждого древнерусского памятника содержит дефектные чтения: пропуски, неоправданные смыслом вставки, искажения отдельных слов или целых фраз. Эти дефекты, появившиеся и усугублявшиеся в процессе неоднократных переписок и переработок текста, порой настолько затемняют исходное чтение, что их удается исправить или хотя бы объяснить лишь в процессе сравнения нескольких списков памятника. Положение со "Словом о полку Игоревен совершенно исключительное. Во-первых, был известен лишь единственный список памятника (если не считать восходящей к нему же Екатерининской копии), и мы лишены возможности корректировать этот текст по другому списку. Во-вторых, и этот единственный список утрачен, и в нашем распоряжении его издание, которое не может нас полностью удовлетворить: издатели не всегда смогли правильно прочесть текст и передали его далеко не адекватно оригиналу.
Поэтому при реконструкции текста "Слова" мы встречаемся с двумя совершенно различными задачами. Одна из них - исправить дефектные чтения, которые являются не более чем ошибками интерпретации текста издателями или ошибками набора. Именно эта задача в значительной мере решена исследователями и комментаторами "Слова" [2]. Другая задача - попытаться расшифровать те чтения, которые были дефектны уже в самой мусин-пушкинской рукописи. Как показал опыт последних лет, попытки восстановить подлинный текст "Слова" в ряде случаев оказались мало продуктивными. Для некоторых чтений предлагались совершенно взаимоисключающие конъектуры, которые тем не менее в равной стедени были удовлетворительны по смыслу и безупречны в языковом отношении. Так как в исправлении подобных чтений неизбежен элемент реконструкции, исследователи не могут выйти из порочного круга убедительных догадок, на равных правах сосуществующих друг с другом. Разомкнуть этот круг, отдать предпочтение той или иной конъектуре мы сможем лишь в том случае, если обнаружим другой список "Слова" или встретим отражение интересующего нас места в каком-либо памятнике, текстуально от "Слова" зависящем. Именно поэтому в последние годы возобладала тенденция оставить попытки раскрыть некоторые "темные места" "Слова" и вернуться в этом случае к написанию первого издания [3]. Таких не поддающихся расшифровке чтений в "Слове" не так уж много [4], и они не могут ни нарушить цельное представление о сюжете памятника, ни приглушить его художественное звучание. Задача прочтения и перевода "Слова", на мой взгляд, может считаться в основном выполненной.

* * *

Какие же задачи еще ждут своего разрешения?
Одну из них сформулировал еще в 1957 г. Д. С. Лихачев в статье, посвященной истории первого издания "Слова" [5]. Сопоставив издание "Слова" с изданием "Поучения" Владимира Мономаха, осуществленным тем же А. И. Мусиным-Пушкиным, Д. С. Лихачев указал на наличие у издателя тенденции к унификации орфографии при передаче древнерусского текста и в связи с этим назвал одной из первоочередных задач реконструкцию такого текста "Слова", "в котором были бы отмечены все те буквы и написания, в отношении которых мы можем подозревать, что они явились результатом интерпретации текста, введения правописания XVIII в.". Именно такой текст, указывает далее Д. С. Лихачев, "мог бы служить исходным материалом для последующей лингвистической и конъектуральной работы над ним" [6].
Новое исследование взаимоотношений первого издания "Слова" с Екатерининской копией и принципов издания древнерусских текстов на рубеже XVIII-XIX вв. привело к выводу, что текст "Слова" в издании Мусина-Пушкина передан с гораздо большими отклонениями от оригинала, чем это предполагалось ранее [7]. Мы получаем теперь возможность иначе понимать и объяснять отдельные необычные или казавшиеся ошибочными написания первого издания, в большой степени соотносить текст издания с реконструируемыми на основании современного палеографического опыта написаниями подлинной рукописи.
Так, представляется несомненным, что выносные буквы и слоги, имевшиеся в оригинале "Слова", издатели вносили в строку, выставляя конечные "ъ" и "ь" или восполняя опущенные гласные по своему усмотрению. Так, написание "пѣс" ("пѣснь") в первом издании передано как "пѣсь", а в Екатерининской копии как "пѣснѣ". Написание "подбiю" издатели прочли как "подобно". Слог "до" действительно очень часто выносился над строкой; здесь перед нами более редкий, но также имеющий аналогии в рукописях случай с выносом слога "ду" (гласная во всех случаях опускалась); слова следует прочесть как "по дубiю". Слова "си ночь" (во фразе "Си ночь съ вечера") в оригинале, видимо, читались как "си ноч", что должно было передать словосочетанием "си ночи". Подобное словосочетание встречается в языке летописей [8]. Не имеющая аналогий в рукописях форма "срѣдь" не что иное, как передача издателями написания "сред" ("среди") и т. д.
Другой важнейшей задачей остается создание подробного описания грамматического строя "Слова о полку Игореве", которое должно учитывать возможные ошибки при передаче текста издателями и опираться на современные представления о морфологической системе древнерусского языка во всех ее противоречиях и вариациях [9].
Много сделано в области изучения словарного состава "Слова о полку Игореве". Достаточно напомнить лексикологические разыскания Л. А. Булаховского, С. И. Коткова, Б. А. Ларина, Д. С. Лихачева, Н. А. Мещерского [10] и особенно фундаментальный словарь "Слова", составляемый В. Л. Виноградовой [11]. В словаре собран богатейший лексический материал, извлеченный из нескольких сотен памятников древнерусской литературы и письменности, из произведений фольклора и записей русских народных говоров. Ценным вкладом в изучение лексики и стилистики "Слова" явилась монография Б. П. Адриановой-Перетц [12], в которой исследовательнице удалось убедительно показать, "что весь словесный материал, из которого построено "Слово", при всем его художественном своеобразии, вполне соответствует тому способу выражения, который зафиксирован в разных типах книжного и народного письменнаго языка домонгольского времени, в разных литературных и деловых жанрах" [13]. Книга В. П. Адриановой-Перетц выдвигает перед исследователями новые задачи. Как известно, значительная часть памятников письменности и литературы Киевской Руси сохранилась лишь в позднейших списках - XV, XVI и даже XVII вв. Поэтому прежде чем продолжить наблюдения В. П. Адриановой-Перетц над лексическими и стилистическими аналогиями к "Слову" в современных ему памятниках, нам необходимо попытаться как возможно полнее представить себе репертуар письменных текстов, бытовавших на Руси XI-XII вв. Следует проверить и уточнить соображения А. И. Соболевского и В. М. Истрина о переводах, осуществленных в этот период [14], выявить и исследовать неизвестные еще нам оригинальные произведения. Подобного рода разыскания не только обогатят нас материалом для лингвистического комментария к "Слову", но и несомненно расширят и углубят наши представления об уровне книжной культуры домонгольской Руси. Создание совершенных по языку и стилю переводов, составление летописей, поражающих нас широтой своего кругозора и литературным мастерством, появление таких шедевров агиографии, как "Житие Феодосия Печерского" или "Сказание о Борисе и Глебе", таких блестящих образцов церковной проповеди и церковного красноречия, как "Слово о законе и благодати" митрополита Илариона или слова Кирилла Туровского - вот литературные факты, на фоне которых написание "Слова о полку Игореве" представляется совершенно закономерным художественным явлением.
Очень важно продолжить изучение истории текста и рукописной традиции тех памятников, с которыми - и быть может не случайно - "Слово" оказалось объединенным в мусин-пушкинском сборнике. Обращает на себя внимание такой факт.
Первые издатели сообщили нам, что в сборнике вместе со "Словом" читались, в частности, "Повесть об Акире Премудром" и "Сказание об Индийском царстве". Выписки из этих произведений, сделанные Н. М. Карамзиным, позволили установить, что это были Древнейшая редакция Повести [15] и первая редакция Сказания, которая не сохранилась более ни в одном списке, разделив, таким образом, судьбу "Слова о полку Игореве" [16]. Известно также, что в сборнике Соловецкого монастыря № 46 (XVI в.) также читались вместе переработка Древнейшей редакции "Повести об Акире Премудром" и какой-то, к сожалению не определенный в свое время исследователями [17], текст "Сказания об Индийском царстве". Если это был также текст первой редакции, то перед нами явилось бы свидетельство существования взаимосвязанных сборников, в состав которых входили древнейшие редакции "Повести об Акире Премудром" и "Сказания об Индийском царстве" (ср. мусин-пушкинский и Соловецкий сборники), а быть может, также текст "Хождения" игумена Даниила (оно читается в сборнике ОИДР и в Соловецком). Быть может, дальнейшие археографические поиски позволят обнаружить и другие рукописи сходного состава и тем самым несколько осветить предысторию мусин-пушкинского сборника.
Попутно стоит отметить, что для решения важнейших вопросов, которые ставит перед нами изучение "Слова о полку Игореве", оказывались порой чрезвычайно плодотворными фундаментальные исследования других памятников или проблем, прямого отношения к "Слову" не имеющих. Так, изучение методов работы монаха Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина, начатое еще Я. С. Лурье [18], позволило Р. П. Дмитриевой убедительно показать характер взаимоотношений списков "Задонщины" [19], что имело чрезвычайно большое значение для разрешения проблемы "Задонщина" и "Слово о полку Игореве". Параллели к "Слову" в списках "Сказания о Мамаевом побоище" были обнаружены Л. А. Дмитриевым, глубоко исследовавшим этот памятник [20]. Занятия В. В. Колесова древнерусской акцентологией позволили ему осуществить акцентологическую реконструкцию текста "Слова" и по-новому поставить вопрос о его ритмике. Описание брянских говоров натолкнуло В. А. Козырева на обнаружение ряда важнейших лексических параллелей к "Слову" [21].
Для лексических и грамматических комментариев к "Слову" большое значение имеют специальные разыскания в области истории языка и диалектологии.

* * *

В данной заметке я не намеревался перечислить все задачи и проблемы, которые стоят перед исследователями "Слова о полку Игореве". Напомню, в частности, о попытках установить автора памятника [22], уточнить время его создания [23] или о спорах о жанре "Слова".
По-прежнему остро ощущается необходимость в создании полной библиографии "Слова" (включающей сведения и о зарубежных изданиях и исследованиях). Л. А. Дмитриев совершенно обоснованно призывал к разработке особой структуры такой библиографии: в ней чрезвычайно важно отграничить работы, имеющие принципиальное значение и содержащие новые факты, от многочисленнейших работ обзорного и компилятивного характера, на долю которых приходится основная масса статей и заметок о "Слове" [24].
Интерес, который неизменно вызывает "Слово" у славистов и медиевистов самых различных специальностей и профилей, является надежным залогом того, что исследования замечательного памятника будут успешно продолжаться.
 

Примечания

1. Разумеется, поэтические переводы также претендуют на точность в передаче оригинального текста, но в поэтическом переводе шире возможности и права субъективного осмысления памятника.

2. Так было исправлено чтение первого издания "му жа имѣся" на "мужаимѣся, "Уримъ" на "у Рнмъ", "нъ рози нося" на "нъ розно ся" и т. д.

3. Те или иные реконструкции темных мест правомерны и даже необходимы в поэтических переводах "Слова"; здесь же идет речь о научном издании памятника.

4. Это чтения: "на болони бѣша дебрь Кисаню и не сошлю къ синему морю"; "и схоти ю на кровать и рекъ"; "рекъ Боянъ и ходы на Свягьславля пѣс[но]творца стараго времени Ярославля". Спорным остается еще и чтение "утръ же воззни стрикусы", хотя к его разгадке мы, вероятно, более всего приблизились.

5. Лихачев Д. С. История подготовки к печати текста "Слова о полку Игореве" в конце XVIII в. - ТОДРЛ, М. - Л., 1957, т. XIII.

6. Там же, с. 88.

7. Эти наблюдения изложены в моей статье "К вопросу о датировке Мусин-пушкинского сборника со "Словом о полку Игореве", принятой к опубликованию в XXXI томе ТОДРЛ.

8. Например: "Се молвилъ Василко си ночи к Уланови и Колчи" (Повесть временных лет под 1097 г.); "А сы ночи есмь поѣхал" (Ипатьевская летопись под 1152 г.); "Сы ночи был весел съ своей дружиною" (там нее, под 1154 г.). Примеры взяты из рукописи 5-го выпуска "Словаря-справочника "Слова о полку Игореве"".

9. См. об этом же: Мещерский Я. А. Необходим полный историко-грамматический комментарий к тексту "Слова о полку Игореве". - В кв.: По новым программам. Петрозаводск, 1970.

10. Из более старых работ необходимо упомянуть серию статей о языке "Слова", принадлежащих В. Н. Перетцу, и особенно его книгу ("Слово о полку Iгоревiм", пам'ятка феодальноi Украiни - Руси XII вiку". У Киiвi, 1926).

11. Словарь-справочник "Слова о полку Игореве". Составитель В. Л. Виноградова. Вып. 1. М. - Л., 1965; вып. 2. Л., 1967; вып. 3, Л., 1969; вып. 4. Л., 1973. В настоящее время подготовлен к печати выпуск 5, содержащий слова на буквы Р и С.

12. Адрианова-Перетц В. П. "Слово о полку Игореве" и памятники русской литературы XI-XIII веков. Л., 1968.

13. Там же, с. 43.

14. См. Мещерский Н. А. Проблемы изучения славянорусской переводной литературы XI-XV вв. - ТОДРЛ, М.-Л., 1964, т. XX.

15. Эта редакция известна сейчас в двух списках XV в. (ГБЛ, собр. ОИДР, №189 и ГИМ, собр. Вахрамеева, № 427) и одном (неполном) списке XVII в. (ГИМ, собр. Хлудова, № 246). Подробней о Повести см. в кн.: Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 163-180.

16. Обоснование этого факта см. Сперанский М. Н. Сказание об Индийском царстве. - "Известия по русскому языку и словесности", Л., 1930, т. III, с. 382-383.

17. В настоящее время сборник утрачен. Сохранились его описания (Викторов А. Е. Описи рукописных собраний в книгохранилищах Северной России. СПб., 1890, с. 132; Рузский Н. В. Сведения о рукописях, содержащих в себе "Хождение в Святую землю русского игумена Даниила в начале XII в." - ЧОИДР, 1891, кн. 3, отд. II, с. 67- 72). Текст Повести об Акире Премудром опубликован по этой рукописи Н. Н. Дурново в 1915 г.

18. Лурье Я. С. Литературная и культурно-просветительная деятельность Ефросина в конце XV в. - ТОДРЛ, М.-Л., 1961, т. XVII.

19. Дмитриева Р. П. Приемы редакторской правки книгописца Ефросина (к вопросу об индивидуальных чертах Кирилло-Белозерского списка "Задонщины").- В кн.: "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла. М.-Л., 1966.

20. См. Дмитриев Л. А. Вставки из "Задонщины" в "Сказании о Мамаевом побоище" как показатели по истории текста этих произведений. - Там же, с. 434-438.

21. Статьи В. В. Колесова "Ударение в "Слове о полку Игореве" и В. А. Козырева "Словарный состав "Слова о полку Игореве" и лексика современных русских говоров" будут опубликованы в XXXI томе ТОДРЛ.

22. См., например, раздел об авторе "Слова" в монографии Б. А. Рыбакова "Русские летописцы и автор "Слова о полку Игореве" (М., 1972).

23. См. Демкова Н. С. К вопросу о времени написания "Слова о полку Игореве". - "Вестн. ЛГУ", 1973, № 14, вып. 3.

24. Дмитриев Л. А. Важнейшие проблемы исследования "Слова о полку Игореве". - ТОДРЛ, М.-Л., 1964, т. XX, с. 121, 122.

Источник текста - Фундаментальная электронная библиотека "Русская литература и фольклор".

Hosted by uCoz