(Ярослав Гашек: Указатель русских переводов и критической литературы на руском
языке 1918-1997. - М., 1999)
Ярослав Гашек - удивительный писатель. Современникам даже казалось, что он
не вполне серьезно относится к литературному творчеству и занимается им, словно
не желая слишком утруждать себя. Он не склонен был просиживать над рукописями
дни и ночи. Не признавал ни планов, ни черновиков и писал все сразу набело.
Написанного практически не правил и вообще предпочитал проводить большую часть
времени не над листом бумаги, а на людях, в богемных компаниях, в странствиях
и т.д. В литературных кругах Гашека долго не хотели признавать своим, а между
тем пройдет каких-нибудь два десятилетия с момента появления его первых рассказов,
и этот "небрежный" писатель создаст роман, который получит широчайшую
известность во всем мире. Бертольт Брехт запишет в своем дневнике: "Если
бы кто-нибудь предложил мне выбрать из художественной литературы нашего века
три произведения, которые на мой взгляд представляют мировую литературу, то
одним из таких произведений были бы "Похождения бравого солдата Швейка"
Я. Гашека".
Этот парадокс имеет свое объяснение. Силу Гашека-писателя составляло как раз
то, что другим казалось его слабостью. "Нужно уметь не писать, а видеть,
писать это уже следствие", - заметил однажды А. де Сент-Экзюпери. Мало
кто видел столько, сколько довелось увидеть Гашеку.Он был поистине одержим страстью
познавать мир и людей. Эта страсть уводила его от домашнего очага, бросала в
рискованные предприятия, питала интерес ко всему необычному, пробуждала в нем
инстинкт перелетных птиц, звала в дальние страны. Всю свою жизнь он провел на
людях. При этом его отличала поразительная живость реакции на все происходящее
вокруг, благодаря чему само творческое осмысление увиденного как бы смещено
у него непосредственно на момент восприятия. Работа за письменным столом была
лишь заключительным актом творчества.Оно продолжалось непрерывно. Сама его жизнь
превратилась в творческий процесс. Ко всему прочему Гашек обладал необыкновенным
чувством комического, тем "двойным зрением", которое позволяет одновременно
видеть лицевую и оборотную сторону медали, "кажимость" и сущность.
Недаром с его именем связано столько комических историй, в которые выливалось
его отношение к окружающему и которые зачастую столь же остроумны и так же заслуживают
названия художественных произведений, как и его лучшие "написанные"
вещи.
Широкое знакомство с жизнью началось у Гашека еще в детстве. Он родился в
1883 году в Праге в семье учителя, который не имел специального педагогического
образования и получал пониженное жалование. С самого начала мальчик во многом
был предоставлен самому себе и имел возможность вдоволь насладиться атмосферой
мальчишеских проказ и похождений. В тринадцать лет он лишился отца и два года
спустя вынужден был покинуть гимназию. Мать устроила его в лавку москательных
и аптекарских товаров. Служба эта состояла в непрерывном общении с людьми. Позднее
ему все же удалось получить образование. Он окончил коммерческое училище. Но
должность банковского чиновника не увлекала его, молодого человека все время
тянуло то в Африку на помощь бурам в их войне против англичан, то в Македонию,
где в 1903 году вспыхнуло восстание против турок, то просто в странствия и путешествия.
В юности он исходил пешком всю Австро-Венгерскую империю, а отчасти и соседние
страны. Впечатления от этих странствий и от общения с людьми, в том числе с
теми, кто оказался на дне жизни, в основном и дали материал для его ранних рассказов.
В молодости Гашек часто вел полубездомную жизнь литературного поденщика и
участника веселых компаний, где оттачивал свой талант юмориста. Около 1904 года
он сблизился с анархистским движением, куда его привело чувство протеста против
социального гнета и неравноправного положения славянских народов в империи Габсбургов.
Не случайно на одной из фотографий этих лет мы видим его в сербском головном
уборе, который он носил в знак симпатии к этому народу, противостоящему австрийскому
владычеству и экспансии. Гашек занимался редактированием анархистских газет,
распространял брошюры Кропоткина, не раз сталкивался с полицией и как-то целый
месяц провел в заключении. Однако через три года он разочаровался в движении
анархистов, не увидев одновременно перспектив и в деятельности других чешских
политических партий, оппозиционность которых казалась ему слишком мелкой и вялой.
Все это нашло отражение в знаменитой комической акции Гашека, когда в 1911 году,
во время дополнительных выборов в австрийский парламент по одному из пражских
избирательных округов он инсценировал вместе с друзьями создание партии умеренного
прогресса в рамках закона. Шумный комический спектакль с пародийными предвыборными
собраниями и речами Гашека длился около двух месяцев. Буффонада стала одним
из ярчайших проявлений той стихии "дискредитации смехом", которая
в канун первой мировой войны особым образом окрашивала атмосферу чешской общественной
жизни и нараставшей оппозиционности по отношению к официальным верхам.
В довоенные годы Гашеком были написаны сотни рассказов, очерков, фельетонов,
юморесок. В 1911 году в его рассказах впервые появилось и имя бравого солдата
Швейка. Но самым крупным его довоенным произведением стала "Политическая
и социальная история партии умеренного прогресса в рамках закона", созданная
по следам знаменитой буффонады. С неподражаемым юмором автор рассказывал в ней
о похождениях неунывающей гашековской компании. Книга включала также несколько
десятков шаржей на участников и современников "движения". Все они
были выведены под собственными именами. Сочинение обещало прозвучать как веселый
и шумный вызов и официальным представлениям, и существующим порядкам, и наивным
политическим иллюзиям, и мещанскому самолюбию. Однако издатель, взявшийся в
1912 году выпустить книгу, в конце концов так и не решился это сделать, и она
увидела свет, если не считать отдельных главок, лишь полсотни лет спустя - в
60-е годы (на русском языке книга пока что опубликована полностью только один
раз в шеститомном собрании сочинений Гашека).
Самым бурным периодом, насыщенным драматическими событиями, стали в жизни
Гашека годы первой мировой войны. На протяжении пяти лет он оказался связанным
с армейской средой, участвовал в сражениях, находился в лагерях для военнопленных,
служил в трех, совершенно разных армиях. Не раз сама его жизнь висела на волоске.
Был случай на австро-русском фронте, когда он вернулся из ночной разведки с
простреленной фуражкой. Он остался невредим в кровопролитных боях под Сокалем,
в которых был убит или ранен каждый второй из участников этой битвы. В Поволжье
ему довелось в течение четырех месяцев скрываться в тылу противника с риском
в любую минуту быть схваченным. Был выписан ордер на его арест, что по сути
означало тогда смертный приговор. В Иркутске, уже в конце гражданской войны
ему стреляли в спину, и пуля миновала его, оставив лишь отметину на шее. Дважды
он перенес тиф.
Жизненного опыта Гашека хватило бы на десяток писателей. Один восточный мудрец
говорил, что человек богат встречами. Чешский бездомный сатирик был в этом смысле
одним из самых богатых писателей в мире. Он видел море людей и событий, участвовал
в них. Все это не могло не сказаться и в его основном произведении "Похождения
бравого солдата Швейка", написанном в 1921-22 годах.
Творческая история главного сочинения Гашека в немалой степени связана с его
пребыванием в России. Интерес к России пробудился у него еще в юношеские годы.
Уже тогда он овладел и русским языком. Он неплохо знал русскую литературу от
Пушкина, Толстого, Достоевского до М. Горького и А. Аверченко. Один из друзей
юности Гашека вспоминал: "Гашек очень любил русских авторов и сам имел
так много общего с Максимом Горьким. Мы хотели жить по-русски..." и дальше:
"Я уже сказал, что мы хотели жить по-русски... мы хотели познать жизнь
и писать о ней так, как мы сами ее познали". Существуют сведения, что еще
во время своих юношеских странствий Гашек пытался перейти и границу России,
хотя попытка эта не увенчалась успехом. Он попал в Россию позднее, во время
мировой войны. Не испытывая ни малейшего желания сражаться за победу Австро-Венгерской
империи, в составе которой на подневольном положении находилась его родина,
Гашек еще перед отправкой на фронт острил, что на передовой не упустит возможности
заглянуть и на противоположную сторону. Расставаясь с одним из знакомых, он
подарил ему книгу своих рассказов с выразительной надписью: "Через несколько
минут я уезжаю куда-то далеко.Может быть, вернусь казачьим атаманом. Если же
буду повешен, пришлю тебе на память кусок той веревки". (По австрийским
законам за переход на сторону врага полагалась смертная казнь через повешение).
На фронте при первой же возможности он сдался в плен и менее, чем через год,
уже служил в добровольческих чехословацких частях, сформированных в России по
настоянию чехов и словаков для участия в борьбе против Австро-Венгрии. Он вел
большую журналистскую работу, писал корреспонденции из действующей армии для
журнала "Чехослован", выходившего в Киеве на чешском языке. После
участия в 1917 году в битве у Зборова был награжден серебряной Георгиевской
медалью "За храбрость".
Гашек с восторгом встретил Февральскую революцию. Большевистское движение,
напротив, вызывало у него вначале отторжение. Лишь позднее он был захвачен идеей
социальной справедливости, и весной 1918 года приезжает с Украины в Москву,
а затем в Самару, где участвует в формировании интернациональных отрядов Красной
Армии. Это, видимо, не означало, что у него не оставалось колебаний. Он, например,
решительно не одобрял Брестского мира. Возможно, подобные колебания сыграли
какую-то роль и в том, что в июне 1918 года он не отошел с частями отступавшей
от Самары Красной Армии и четыре месяца скрывался в Самарской губернии в тылу
чехословацкого войска. Только 10 октября (как установил недавно по архивам московский
историк Ю.Н. Щербаков) он вновь появился в распоряжении красных войск - на этот
раз в районе Симбирска. Не исключено, вместе с тем, что имели значение и иные
причины - вопрос этот недостаточно изучен и требует дальнейших исследований.
Тем не менее известно, что в одном из писем Гашек сам назвал эту историю проявлением
его тогдашнего "непостоянства".
Едва ли не самым крупным событием в жизни Гашека стало его участие в военном
походе Пятой Красной Армии длительностью в два года и протяженностью в пять
тысяч километров - от Волги до Байкала. Он служил помощником коменданта города
Бугульмы, начальником походной типографии, редактировал армейские газеты и журналы.
На его долю выпала огромная организационная и пропагандистская работа с бывшими
военнопленными и иностранцами, сотни тысяч которых скопились в зоне действий
Пятой Армии в Сибири. Он окончил свою военную службу в должности начальника
интернационального отделения политотдела армии. Один из чешских литераторов
как-то заметил, что Гашеку в его работе была подведомственна территория, в десятки
раз превосходящая Чехословакию. Не прекращалась и его литературная деятельность,
причем значительную часть фельетонов и статей он писал теперь на русском языке.
Тексты, опубликованные Гашеком за время пятилетнего пребывания в России, составили
впоследствии целых два тома (из шестнадцати) в собрании его сочинений. Правда,
среди его выступлений в печати 1916-1920 годов немало "проходных"
и прямолинейно плакатных публикаций на злобу дня, но есть и более художественные
вещи, в том числе касающиеся образа Швейка.
В последнее время документально доказано, что существовал реальный Йозеф Швейк
(1892-1965) - пражский ремесленник, знакомство с которым, состоявшееся у Гашека
еще в 1911 году, и дало импульс к созданию цикла рассказов о бравом солдате
Швейка, где впервые появляется этот персонаж. Но Гашек, как выяснилось, встречался
со Швейком-прототипом и в России, где в 1915-1919 годах Швейк тоже находился
в плену, а затем в добровольческих чехословацких частях. По воле случая он и
Гашек даже зачислены были в эти части (в Киеве) с разницей всего в пять дней
(июнь 1916 года), и некоторое время служили в одном полку. Новая встреча со
Швейком и побудила Гашека вновь вернуться к разработке этого типажа, благодаря
чему возникла повесть "Бравый солдат Швейк в плену", написанная и
изданная Гашеком (в незавершенном виде) в 1917 году на Украине. Повесть в свою
очередь послужила своего рода эскизом романа, план которого постепенно вызревал
в его сознании и окончательно был реализован в 1921-22 годах после возвращения
писателя на родину. В повести уже наметились образы многих персонажей, мотивы
и звенья сюжета, развитые и развернутые затем в комической эпопее.
Более того, сами события романа о Швейке, также оставшегося незавершенным,
должны были, по замыслу автора, получить продолжение в России. На рекламных
плакатах, которыми весной 1921 года Гашек вместе со своими друзьями оповещал
публику о предстоящем появлении первых глав романа (он печатался вначале отдельными
тетрадями-выпусками), его заглавие имело следующий вид: "Похождения бравого
солдата Швейка во время мировой и гражданской войны у нас и в России".
Не вызывает сомнений, что автор собирался написать еще довольно много. Впереди
Швейку и героям его романа предстояли тысячи километров пути на восток. Смерть
писателя, оборвавшая его жизнь в сорок лет, лишила читателей многообещающих
глав. Судя по так называемому "бугульминскому" циклу рассказов, которые
он писал одновременно с романом и в которых с юмором рисовал колоритные картины
своей службы в Красной Армии (кстати говоря, без малейшей ее идеализации), нас
ожидало бы в новых частях его комической эпопеи не менее увлекательное и поучительное
чтение, чем в написанном тексте [1].
Но и в незавершенном виде роман Гашека получил широкую популярность у читателей
всего мира. Особенно колоритен образ главного героя, похождения которого, вписанные
в широкую картину мировой войны, представляют собой бесконечную вереницу его
столкновений с официальной машиной гнета и принуждения.Швейк обладает необыкновенной
способностью, особенно в общении с начальством, при полном послушании создавать
профанирующие комические ситуации, причем остается неясным, возникают они из-за
его наивности и придурковатости или, напротив, хитрости и смекалки. В образе
заложен принцип комической мистификации, направленной отчасти и на читателя,
который все время гадает и не может до конца угадать, где кончается наивность
героя и начинается плутовство, где усердие, а где пародия и издевка под видом
усердия. Поэтика смеховой игры, составляющей основу образа Швейка и романа в
целом, дает возможность автору вовлекать читателя в стихию беспощадного развенчания
милитаризма, полицейского режима, национального и социального гнета и прикрывающей
их системы мифов, громких фраз и фетишей.
Гашек создал яркий новый литературный тип. Имя Швейка приобрело нарицательный
смысл. Несколько лет тому назад на одной из выставок графики в Москве можно
было видеть красноречивый рисунок. Был изображен земной шар и три поддерживающие
его фигуры: Дон Кихот, Гамлет и Швейк - три символа, три олицетворения разных
сторон человеческого духа - веры, сомнения и юмора. Швейка сейчас относят к
числу самых знаменитых мировых образов, которые стали общезначимыми символами.
Но и это еще не все. Образ Швейка обладает еще одной примечательной особенностью.
Есть в нем что-то исконное, первозданное, уводящее куда-то вдаль, вглубь, чуть
ли не к простоте народных сказок и архетипов. Читатель, если и не осознает,
то подспудно чувствует в романе что-то родственное то образам умных дураков
из фольклорной сказочной традиции, то представлению об удачливом и ловком солдате,
который в воде не тонет и в огне не горит, и самого черта перехитрит, и вокруг
пальца обведет. Только использует-то герой Гашека свои способности и смекалку
не для ратных подвигов, а для осмеяния войны и солдафонского насилия. Да и совершаются
все его похождения не в седой древности, а в самой что ни на есть доподлинной
современности. Гашек и шел не от фольклорных и литературных образцов, а непосредственно
от живущей и в сегодняшнем сознании народной смеховой стихии.
Может быть, это "архетипическое" качество и делает этот образ в
глазах других авторов столь соблазнительным для новых и новых воплощений. Нечто
подобное происходит обычно со сказочными персонажами, кочующими из одной сказки
в другую, с героями-масками итальянской комедии дель арте и т.п. Уже вскоре
после своего появления, образ Швейка не только покорил всемирную читательскую
аудиторию, но и начал жить как бы самостоятельной жизнью, словно отрываясь от
сочинения Гашека, проникая в другие произведения и другие виды искусства. Вспомним
всевозможные скульптурные изображения Швейка, различные фигурки и статуэтки,
театральные постановки, в том числе кукольные, киноэкранизации, не говоря уже
о многочисленных графических изображениях, начиная прославленными иллюстрациями
друга Гашека Йозефа Лады (Гашек, к сожалению, видел лишь отдельные его рисунки
- основной их массив создан позднее), немецкого художника Георга Гросса, прекрасных
русских иллюстраторов - Е.А. Ведерникова и др. Но, может быть, самое поразительное
состоит в том, что к образу Швейка стали обращаться и другие писатели, создавая
новые литературные произведения о нем. Они сохраняли основной типаж, но переносили
его в иную среду и обстановку, включали в новые сюжеты и т.д. Первым был соотечественник
Гашека, пражский прозаик Карел Ванек, который попробовал дописать роман Гашека
и уже в 20-е годы осуществил свой замысел. Идея была, конечно, наивной и утопичной,
но, может быть, Ванек потому и ухватился за нее, что интуитивно почувствовал
в образе Швейка богатый потенциал вариаций. Позднее Бертольт Брехт, восторженный
отзыв которого о романе Гашека уже приводился, напишет пьесу о новых похождениях
Швейка.
Особенно интересна судьба литературного героя Гашека в России. Еще на рубеже
20-30-х годов А.В. Луначарский в интервью одному из деятелей чешской культуры
засвидетельствовал: "Швейк - победная фигура вашей литературы. Его образ
необыкновенно популярен у нас. Как в комедии дель арте он стал стандартным,
типовым персонажем в большевистских кабаре. Куплетисты с немыслимым именем "русский
Швейк" поют в каждом небольшом кабаре" [2].
Сам роман Гашека многократно инсценировался и исполнялся в театрах различных
городов Советского Союза. Своеобразный вид приобрело "бытование" образа
Швейка в годы Великой Отечественной войны. Роман Гашека своей сатирической энергией
в значительной мере направлен против немецкого милитаризма. Это оказалось по-особому
привлекательным для советских сатириков и журналистов военного времени. Сочинялись
новые и новые похождения Швейка, во время которых находчивый и неуязвимый герой
Гашека водил за нос и дурачил гитлеровских фельдфебелей и офицеров или прямо
сражался с ними. Обращение к образу Швейка получило во время войны почти массовый
характер. Инициатива возникала или же подхватывалась в разных концах страны.
Уже на 16-й день войны в Севастополе, в газете черноморского флота "Красный
черноморец" капитан-лейтенант А.В. Баковиков начал публиковать главы "Новых
похождений Швейка". Всего появилось 13 глав. Кстати говоря, в первой же
из них автор пророчески предсказал устами Швейка, что Гитлеру придется покончить
с собой: "Этот идиот Гитлер объявил советам войну, - говорит Швейк в начале
повести. - Не иначе как он решил покончить самоубийством. .Живым он из этой
войны не выйдет". В июне 1941 года главы Баковикова читали по московскому
радио для бойцов и командиров действующей армии в программе "Слушай, фронт!".
По-видимому, эти передачи могли стимулировать появление и некоторых других повествований
о новых похождениях Швейка. Около двадцати рассказов о нем было напечатано в
1941-43 годах в газете Юго-Западного фронта "Боевой удар". Осенью
1941 года в газете "На защиту Ленинграда" появились рассказы о Швейке,
написанные писателем Л.А. Раковским. На протяжении трех лет, с сентября 1941
года по 1944 год включительно в газете Западного фронта "Красноармейская
правда" М.Р. Слободской печатал главы повести "Новые похождения Швейка"
(всего около 90 глав). Кроме того Прессбюро агитации и пропаганды Главпура Красной
Армии, начиная с сентября 1942 года, издавало повесть по главам и рассылало
для перепечатки во фронтовых, окружных и армейских газетах. Шесть раз сериал
Слободского выходил и книжными изданиями. В 1942 году автор сделал инсценировку
повести в виде комедии-памфлета. Тогда же ее поставил Театр сатиры в Москве,
а на Урале исполняла драматическая труппа Эстонского художественного ансамбля.
Известный кинорежиссер Сергей Юткевич снял два фильма о новых похождениях Швейка.
Наконец, в 1944 году в Москве вышли на чешском языке два сборника сатирических
рассказов под названием "Швейк 20 лет спустя". Их сочиняли чешские
авторы, оказавшиеся в военные годы в Москве (к сожалению, их имена не названы
в книжках, хотя, возможно, и могут быть восстановлены по архивам). Рассказы
передавались на Чехословакию радиостанцией "За национальное освобождение",
действовавшей на территории СССР.
Как мы видим, во время войны образ Швейка в переосмысленном и преображенном
виде был тиражирован в разных вариантах в огромном количестве экземпляров -
в газетных и книжных публикациях, в радиопередачах, в кинофильмах, в театральных
постановках, в графике. В наши дни почти все печатные публикации такого рода
уже стали библиографической редкостью, а некоторые, видимо, и утрачены. К счастью,
основные из них были старательно разысканы известным московским коллекционером
П.М. Матко (1914-1994), на протяжении десятилетий кропотливо собиравшим материалы
о Гашеке. После смерти владельца коллекции она была передана его вдовой Г.С.
Матко во Всероссийскую библиотеку иностранной литературы, где и хранится в настоящее
время.
Повышенный интерес к герою Гашека на протяжении нескольких военных лет явно
отражал и существовавшую в тех условиях потребность в такого рода образах. Не
случайно в те же годы появляется в чем-то сходный, хотя уже и не имеющий ничего
общего с вторичными литературными обработками и глубоко оригинальный образ Василия
Теркина. Герой Александра Твардовского, подобно Швейку не лишенный родства с
архетипом ловкого и сообразительного солдата, вошел в число вершинных достижений
русской национальной литературы. Небезынтересно, что в творческой истории образа
Теркина есть и точки соприкосновения с образом Швейка, хотя эти образы и возникли
совершенно самостоятельно и независимо друг от друга. Повесть М. Слободского
о новых похождениях Швейка публиковалась в той же газете Западного фронта "Красноармейская
правда", где печатал свои стихи о Теркине и А. Твардовский, служивший вместе
со Слободским в редакции этой газеты. Существуют воспоминания друга Твардовского
А. Кондратовича, будто замысел "Василия Теркина" как "книги о
бойце", в которой "строфы, жившие вразброс", т.е. отдельные стихотворения,
написанные порознь, объединились бы в некую общую целостность, окончательно
созрел у автора в 1942 году не без влияния его беседы со Слободским о "Швейке"
Гашека [3].
О читательском интересе к Гашеку можно судить уже по количеству изданий его
произведений. В этом отношении Гашек держит в нашей стране абсолютное первенство
среди чешских авторов. Общий тираж его книг, выпущенных у нас, превысил к 1989
году 16 миллионов экземпляров. Был случай, когда роман о Швейке был издан на
русском языке тиражом ровно в миллион экземпляров, и все равно его мгновенно
раскупили - настолько полюбился читателям этот чародей юмора и смеха.
Комическая эпопея Гашека в равной степени пользуется успехом во всех слоях
общества: и в самых демократических, и в искушенных литературных кругах. Иногда
можно даже встретить людей, знающих наизусть десятки юмористических реплик из
романа о Швейке и охотно вставляющих их в разговор. Известность главного героя
Гашека оказалась настолько широкой, что с ним был знаком даже сам советский
вождь, который, по воспоминаниям его охранников, иногда бросал им фразу: "Что
ты передо мной бравым солдатом Швейком вытягиваешься!" [4].
Творчество Гашека уже с момента первого знакомства с ним было высоко оценено
в нашей стране не только профессиональными критиками, но и писателями. Лучший
переводчик романа Гашека на русский язык П.Г. Богатырев рассказывал, что изданию
"Похождений бравого солдата Швейка" содействовал А.М. Горький. Существовало
якобы даже его письмо по этому вопросу в Гослитиздат, к сожалению, позднее утраченное.
Упоминавшийся уже Александр Твардовский признавался, что "обожает"
Швейка и считает его одной из самых замечательных фигур мировой литературы [5].
Проникновенные строки о Гашеке принадлежат известному писателю-юмористу Леониду
Ленчу, оригинальными раздумьями о чешском сатирике не раз делилась в печати
Мариэтта Шагинян. Российскими литературоведами С.И. Востоковой, И.А. Бернштейн,
Г.Г. Шубиным и др.написан ряд книг и брошюр о жизни и творчестве Гашека. Яркие
эссе и статьи посвятили ему Н.М. Зимянина и О.М. Малевич. Особый интерес представляют
работы и публикации, связанные с поисками неизвестных материалов о Гашеке, с
записями воспоминаний современников о нем и т.д. Значительные заслуги в подобных
разысканиях, позволивших восстановить многие факты биографии Гашека, принадлежат
Н.П. Еланскому, П.М. Матко, Ю.Н. Щербакову, Б.С. Санжиеву, С.И. Антонову, А.М.
Дунаевскому и другим (на Украине аналогичные поиски проводили В.И. Шевчук, И.М.
Лозиньский и др.). В Москве при Обществе дружбы с Чехией уже более 30 лет существует
Общество друзей Ярослава Гашека, созданное по инициативе профессора П.Г. Богатырева
и объединяющее исследователей, переводчиков, издателей и просто поклонников
чешского писателя. Длительное время обществом руководит кандидат филологических
наук С.И. Востокова.
Представленная в книге библиография несомненно будет полезна для дальнейших
исследований как творчества Гашека, так и истории его пребывания в нашей стране,
где он провел целых пять лет - это почти четверть его сознательной жизни. Многое
в этом направлении сделано, но многие события и обстоятельства этого периода
еще не прояснены, а некоторые освещены односторонне и упрощенно, требуют новых
подходов и ждут дальнейших исследований.
Литература
1. О прототипе образа Швейка и о замысле
ненаписанных частей романа Гашека см.подробнее: Никольский С.В. История образа
Швейка: Новое о Ярославе Гашеке и его герое.Москва: Индрик, 1997.
2. Hoffmejster А. Rozmluva s A.V. Lunacarskim
// Literami novin. - [Praha], 1931. - S. 14.
3. Кондратович А. Великий памятник военных
лет // Вопросы литературы.1977, № 2, С. 244-245.
4. Радзинский Э. Сталин. М., 1994. С. 615.
5. Твардовский А. Письма о литературе. М.,
1995. С. 262-263.
