ШЕКСПИРОВСКАЯ КРИТИКА В ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЯХ АНГЛИИ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII
ВЕКА
(XVIII век: Литература в контексте культуры. - М., 1999. - С. 18-21)
Проникновение литературной критики в английские газеты и журналы составило
важный этап ее развития, изменив стиль и методологию литературного анализа,
расширив аудиторию литературных дискуссий, содействуя «формированию у читающей
публики особой восприимчивости к сложным эстетическим проблемам» [1].
Исходя из той значительной роли, которую вопросы литературы играли в газетах
и журналах, закономерным будет заключить, что картина шекспировской критики
XVIII века, очерченная в отечественном литературоведении А. А. Аникстом, Л.
В. Сидорченко и другими авторами, делающими акцент на ключевых шекспироведах
и их произведениях, будет неполной без анализа периодических изданий Англии
той поры.
Наряду с изданиями, лишь эпизодически упоминавшими Шекспира («Наблюдатель»,
«Критик», «Читатель»), группа журналов систематически обращалась к наследию
классика - «Болтун», «Зритель», «Опекун» Аддисона и Стила и «Цензор» Теоболда.
Главный акцент Стил делает на анализе шекспировских характеров. Отто Вендт
подчеркивает, что здесь критик проявляет прежде всего психологическое мастерство,
глубоко проникая в тонкие движения души героев [2].
Стил в первую очередь выделяет те эпизоды, в которых страдания персонажей переданы
наиболее трогательно. Так, он обращает особое внимание на 3 сцену III действия
«Отелло», в которой изображены переживания мавра, «терзаемого ревностью и местью»,
сцену «Макбета», в которой Макдуф узнает об убийстве своей семьи, эпизод «Юлия
Цезаря», в котором Брут сообщает о смерти Порции. Стил считает, что в них ярко
проявилось следование Шекспира природе, реализму в изображении чувств.
Значение шекспировской критики Стила определяется в значительной степени тем,
что в ней, как подчеркивает Г. С. Робинсон, акцент делается не только на литературных
ценностях драматических произведений классика, но и на возможностях их сценического
воплощения [3]. Стил был убежден, что только
в талантливой постановке возможно полное раскрытие красот шекспировских произведений.
Обращаясь к «Отелло» (№ 167), критик утверждал, что некоторые сцены трагедии
могут показаться читателю «сухими, неясными», изобилующими эллиптическими построениями.
Но будучи представленными талантливым актером, каким был Беттертон, они будут
мыслиться иначе, чем в шекспировской редакции.
Напротив, в журнале Аддисона и Стила «Зритель» творчество Шекспира служит,
главным образом, иллюстративным материалом к эстетическим рассуждениям первого
из издателей. И хотя «Зритель» не публиковал отдельных очерков, посвященных
гениальному соотечественнику, шекспировская тема присутствует в нем постоянно,
более того, именно в шекспировской критике, по словам У. Грэма, особенно ярко
раскрывается эстетические кредо Дж. Аддисона [4].
Позитивное восприятие Аддисоном творчества Шекспира проистекало из признания
им величия природного гения, который, по мысли критика, мог преступить любое
правило. «У этих великих от природы гениев, – писал Аддисон, имея в виду Гомера
и Шекспира, - проявляется нечто возвышенно дикое и необычайное, что бесконечно
прекраснее всей манерности и блеска того, что французы называют Bel Esprit,
под которым они понимают гения, облагороженного беседой, размышлением и чтением
самых изысканных авторов» [5]. Этот тезис сообщал
противоречивость эстетическому кредо Дж. Аддисона, остававшегося на классицистических
позициях по многим вопросам эстетики. Следуя классицизму и отмечая как недостаток
Шекспира использование «звучных фраз», «тяжелых метафор», затемняющих смысл
«великих идей» («Зритель», № 39), Аддисон все же гораздо больше внимания уделяет
достоинствам великого драматурга.
Отвергая принцип поэтической справедливости, Аддисон опирался не только на
современную ему драматическую практику, но и на «Поэтику» Аристотеля. Причем
нередко в рассуждениях о трагедии автор «Зрителя», отправляясь от эстетики Стагирита,
приходит в противоречие с классицистическими положениями. В частности, темой
очерка в № 44 являются те приемы драматургов, с помощью которых, достигается
главная, по Аристотелю, цель трагического жанра, - возбуждение ужаса. Один из
них - использование призраков, которые должны «вводиться в произведение умело
и сопровождаться соответствующими чувствами и выразительными средствами». Шедевром
английского театра, по мысли Аддисона, является эпизод с призраком в «Гамлете»:
«автор ввел в сцену все обстоятельства, которые могут вызвать либо обостренное
внимание, либо ужас. Душа читателя отлично подготовлена к его приему теми разговорами,
которые ему предшествуют. Его молчание при первом появлении очень сильно поражает
воображение; но при каждом его новом появлении он вызывает еще больший ужас».
«Опекун», новый журнал Аддисона и Стила, продолжил разработку шекспировской
темы. В отличие от официального «Зрителя» это издание имело более камерный характер,
замыкаясь в кругу «опытов» одного семейства, через восприятие которого проходили
проблемы эстетики, морали, политики. Очевидно, таким образом издатели пытались
создать атмосферу доверительных отношений с читающей публикой, сделать «моральные
наставления» более эффективными. Подобный подход неизбежно снижал уровень литературной
критики на страницах журнала, вынужденной все чаще переходить с эстетических
на этические позиции, давать оценку нравственной полезности литературных произведений.
Все это относится и к шедеврам Шекспира, которые на страницах «Оракула» либо
служили иллюстративным материалом, либо получали упрощенно-моралистическую трактовку,
и в результате перечеркивалась их идейная сложность, игнорировался высокий трагический
гуманизм драматурга.
Собственно критическая часть эссе посвящена анализу характера «Отелло» и,
что совершенно закономерно для нравоучительного журнала, воспринявшего традиции
«Зрителя» и «Болтуна», дидактического содержания трагедии.
Не поднимаясь до глубины философского осмысления конфликта, Хьюз объявляет
предметом изображения в трагедии Шекспира чувство ревности, его «зарождение,
разнообразные проявления и ужасные последствия». Образ Яго, по мысли автора
«Опекуна», также выписан с большим мастерством («With a Masterly Hand»), он
глубок и тонок, а интриги и хитрая тактика героя раскрыты с «неподражаемым искусством».
В завершение Дж. Хьюз определяет идею, моральный урок трагедии, который заключается,
по его мнению, в «предостережении от поспешных подозрений», ибо «уступки первым
импульсам гнева и ревности могут в считанные минуты привести человека к преступлению,
безумию и гибели».
Однако нужно отдать должное принципиальной позиции Хьюза в отношении к шекспировскому
наследию: он выступает против дедуктивной критики, устанавливающей незыблемый
авторитет «механических» правил, и проповедует суждения о гениальном драматурге,
вытекающие, по его словам, из «проницательного рассмотрения природы человека
и его страстей».
Следует отметить, что серьезному критическому рассмотрению «Цензор» подвергает
только одну трагедию Шекспира - «Короля Лира», другие же, как правило, использует
как иллюстрации к нравоучительным эссе. Критик подробно излагает исторические
события, ставшие основой произведения и рассматривает те изменения, которые
в них вносит Шекспир. Он приветствует все приемы Шекспира, которые усиливают
сочувствие читателя к Лиру (введение образов Глостера и Кента, изображение бури,
безумия короля). Отмечая, что параллельная сюжетная линия Эдгара и Эдмунда нарушает
классицистическое единство действия, Тиоболд признает, что оно оправдано, поскольку
подчеркивает идейный смысл произведения.
«Король Лир», таким образом, получает на страницах «Цензора» моралистическую
трактовку. В конечном счете Тиоболд сводит идейное содержание произведения к
двум нравоучительным истинам: не проявлять чрезмерную щедрость и остерегаться
неблагодарности детей. Трагедия Шекспира приравнена критиком к «пятиактным иллюстрациям
прописных истин» (выражение Дж. Джонсона) [6].
Таким образом, очевидна устойчивая тенденция позитивного восприятия Шекспира
в английской критике первой четверти XVIII в., в том числе в периодических изданиях.
Теоретики английского классицизма эпохи Просвещения, опираясь на предшествующую
традицию в шекспировской критике, обращаясь к литературно-теоретическим воззрениям
Д. Драйдена и достижениям «новой науки», в целом преодолели подход к национальному
литературному наследию с позиций классицистического ригоризма, провозглашенного
Т. Раймером. Они оценивали творчество Шекспира в контексте собственных эстетических
исканий (дискуссии «древних» и «новых», концепции гения, вкуса, возвышенного),
определивших умеренный характер английского классицизма, и подготовивших почву
для дальнейших исследований шекспироведов.
Литература
1. Sturser V. Journalismus und Literatur
im fruhen 18. Jahrhundert. Frankfurt-am-Mein, 1984. S. 182.
2. Wendt O. Steeles kiterarische Kritik uber
Shakespspeareim Tatler und Spectator. Rostok, 1901. S. 21.
3. Robinson H.S. English Shakespearian Criticism
in the Eighteenth Century. NY, 1932. P. 35.
4. Gracham W. English Literary Periodicals.
NY, 1930. P. 79.
5. Из истории английской эстетической мысли
XVIII в.: Поп, Аддисон, Джерард, Рид. М., 1982. С. 142. Далее цитаты из этого
издания даются без ссылки на источник, указываются только номера страниц.
6. Johnson J.W. The Formation of English
Neo-Classical Thought. Princeton, 1967. P. 191.
